Иван Кондарев

Красавица вдова, обеспокоенная отсутствием брата, отперла дверь и, прикрывая белой рукой глубокий вырез пеньюара, испуганно спросила, что им угодно. Услышав об обыске, она еще больше испугалась и спросила, что случилось с братом. Христакиев объяснил ей, что Корфонозов задержан, но из деликатности не раскрыл причину ареста. Во время допроса она все сильнее бледнела и не переставала дрожать. По ее словам, Корфонозов ушел из дому вчера вечером, около девяти часов, не сообщив ей куда, и с тех пор не возвращался. Полицейские беззастенчиво разглядывали ее ноги, видневшиеся из-под короткого пеньюара, и упавшие на грудь чудесные спутанные волосы.

Обыскали погреб и чердак дома, затем комнату Корфонозова. На письменном столе лежала объемистая рукопись, озаглавленная «Опыт введения в социологию». Христакиев бегло полистал ее, прочел отдельные абзацы. Рукопись его заинтересовала, и он взял ее с собой. Затем следователь осмотрел книги. Среди них было несколько на русском языке: Ипполит Тэн, мемуары Наполеона, Мольтке и Клаузевица: политическая экономия, астрономия, «История социализма» Каутского, брошюры по научному социализму. Никакого оружия найдено не было, и Христакиев, успокоив сестру Корфонозова и извинившись за беспокойство, направился вместе с полицейскими к Кале, где жил Кондарев.

Мать Ивана встретила их во дворе, потребовала, чтобы ей сказали, почему арестован сын, и позвала соседа, чтобы тот присутствовал при обыске. На узенькой и крутой улочке собрался народ. Полицейские спустились в погреб, обшарили весь дом, заглянули также в сарай. Христакиев осмотрел нищенскую обстановку в комнате Ивана, наваленные на полу газеты и книги, с отвращением порылся в них и, потоптавшись у стола, приподнял домотканую салфетку и выдвинул неглубокий ящик, застланный внутри газетой. В нем лежали карандаши, кисет с огнивом и кремнем, связка писем, несколько рукописей с заметками и тетрадь. На первой странице черными чернилами было написано: «Дневник», внизу стояла какая-то дата. Христакиев приказал вписать в протокол изъятые у Кондарева письма и тетрадь и поспешил уйти, чтобы не слушать проклятий Кондаревицы.

Обыски не дали ожидаемого результата, но Христакиев все-таки достиг желанной цели: жители были взбудоражены и многие теперь уже называли Кондарева и Корфонозова убийцами доктора.

Христакиев отнес изъятые предметы в канцелярию, но просмотреть их сразу же не смог — надо было ехать на вскрытие. Он запер рукописи в сейф и отправился в дом Янакиева, где его уже ждали наконец-то приехавший тырновский хирург и оба местных врача.

13

Этой ночью не спали еще двое — Кольо Рачиков, который видел убийцу, и сам убийца — Анастасий Сиров.

Анастасий оставался на улице, стеречь. Истошный крик служанки и внезапное появление доктора у калитки заставили его, не задумываясь, выстрелить два раза подряд. Мелькнула, правда, мысль, что доктор может его узнать, может ускользнуть, что-то еще в том же роде, но все это настолько смутно и расплывчато, что никаких серьезных оправданий содеянному Анастасий найти не мог. Впрочем, он и не пытался убедить себя, что стрелять было так уж необходимо. В памяти осталось лишь краткое мгновение — темный переулок, крик, крупная фигура в проеме распахнутой калитки и то, как револьвер вдруг отяжелел и раз-другой дернулся в его руке. Выстрелы оглушили Анастасия, и он помчался по улице, удивленный случившимся, но не испытывая никакого раскаяния. Пробежав метров сто, у маленькой площади с чешмой свернул в переулок. И лишь в самом его конце сообразил, что бежать нельзя. Первой его мыслью было, что из этой важной, так долго подготавливаемой акции ничего не вышло и что, по всей вероятности, Йовчо Добрев и его товарищ упустили доктора из-за несообразительности. Анастасий даже рассердился на обоих и, торопясь вернуться домой, разжигал в себе гнев, который помогал ему смотреть на происшедшее именно с этой стороны.

По договоренности с Йовчо Добревым все трое должны были встретиться на шоссе, ведущем в Тырново, между К. и селом Миндя через три дня после «экса» и там договориться, каким образом использовать награбленные деньги. После же экспроприации каждый должен был сразу вернуться домой другой дорогой и найти способ обеспечить себе алиби. Со своей стороны Анастасий еще с вечера прикинулся больным — лег пораньше, а дождавшись, когда отец и мать заснули, тихонько и незаметно выскользнул из дому около десяти часов вечера. Теперь он торопился так же незаметно вернуться, чтобы старики не узнали, что он выходил. О товарищах своих Анастасий не думал, уверенный, что они разными тропками прошли уже половину пути до своего села.