Иван Кулибин. Иван Ползунов. Ефим и Мирон Черепановы

Кабинет потребовал от колывано-воскресенского горного начальства отчета о том, как идут работы по сооружению паровой машины. Этим заинтересовалась сама Екатерина II. Получив высочайший запрос в мае 1765 г., горное начальство тут же потребовало объяснений от Ползунова. Он написал «изъяснение», в котором подробно описал условия, в которых ему приходилось работать. Тон документа сдержанный, однако из него становится понятно, что изобретатель испытывает нужду в специалистах – «художниках», т. е. мастерах, знающих «медное искусство», литейщиках, паяльщиках, токарях и шлифовальщиках, способных точно и быстро исполнять все указания руководителя работ. Впрочем, из того же ползуновского «изъяснения» мы узнаем, что изобретателю приходилось лично участвовать в изготовлении важнейших деталей, причем некоторые из них были весом от 0,3 до 2,8 тонны, т. е. требовали в том числе тяжелого физического труда. Несмотря на тяжкие условия работы, отсутствие квалифицированных помощников, Ползунов обязуется окончить машину «около октября месяца сего года». Менее полугода он отводит себе на то, чтобы построить здание, смонтировать в нем детали машины, привести ее в готовность и, наконец, запустить ее. При этом он прекрасно понимает, что все может закончиться катастрофой, отмечает, что действие «огнедействующей» машины – это не простая и безопасная работа водяного колеса. Она «тонким возбуждается к движению духом», т. е. паром, и в ней «прежестокие открываются силы». Создатель первой в России паровой машины раньше всех указал на возможность аварий таких двигателей с самыми тяжелыми последствиями. Тем временем канцелярия начинает выказывать признаки беспокойства по поводу медленного, как ей представляется, строительства машины. Ползунов и сам считал, что работа пойдет быстрее, но он не ожидал, что начальство, вместо того чтобы облегчать его труд, примется вставлять ему палки в колеса. К тому же была и объективная причина проволочек – Ползунов не был знаком на практике с подобными машинами, хотя все та же пресловутая канцелярия и не пустила изобретателя в Петербург, где он смог бы ознакомиться с моделями и чертежами заграничных паровых устройств. Докладывая наверх о промедлении в строительстве машины, подгоняя изобретателя, канцелярия сама же себе противоречит, отмечая, что «к наискорейшему окончанию понудить Ползунова не можно, дабы не сделать помешательства и человека, употребляющего все силы смысла и душевные дарования, в отчаянье и конфузию привести отважиться не может».

На фоне всех этих интриг и бюрократической возни Ползунов продолжает работу над паровой машиной, параллельно еще и создавая модель «огнедействуемой» машины. На эту модель он потратил 63 рубля собственных денег. Осталось неизвестным, какому из проектов паровой машины соответствовала эта модель – первому или второму. Изобретатель при жизни не успел ее завершить, работу над моделью паровой машины Ползунова закончили после его смерти ученики.

Надорвался

Как свойственно всем выдающимся русским мастерам, никогда не жалующимся на личные обстоятельства и недуги, Иван Ползунов тоже целиком и полностью отдавал всего себя работе, мечтая увидеть свои замыслы воплощенными в металле. Неизвестно, когда у Ползунова появились симптомы страшной болезни, которая свела его в могилу весной 1766 г. В рапорте лекаря Якова Кизинга от 20 мая 1766 г. говорится, что Ползунов «с издавних лет» имел «болезненный припадок плеванием из гортани крови» и ему оказывалась в этой связи медицинская помощь. О рапорте Кизинга не могло не знать начальство Ползунова, однако ни в одном донесении кабинету по поводу задержки строительства машины болезнь руководителя работ в качестве причины этих задержек не значится. Лишь за 26 дней до смерти изобретателя горнозаводское начальство указывало в определении об освобождении Ползунова от должности, будто бы он «между обыкновенною его болезнию по временам прилежно и неусыпно трудился… токмо он от той болезни пришел в наисовершеннейшую слабость…».