Иван Молодой. «Власть полынная»

- Болезнь молодого великого князя от меня не укрылась. Она камчугой именуется. В Риме живёт врач мистро Лион. Шли гонца за ним. Но только ли хворь гложет молодого великого князя? - Софья встряхнула головой. - Иван Молодой под твоим крылом ходит, государь, а надобно ему в Твери покняжить. Ты бы поглядел, крепко ли он узду в руках держит. Настанет время, и тебе, государь, определять, кому великое княжение наследовать: Ивану или Дмитрию, а может, и Василию, рода-то он не токмо Рюриковичей, но и Палеологов! С решением не поспешай. Знаю, ты к Ивану благоволишь, а его лечить должно.

Князь тверской Михаил Борисович ехал из Ржева в Тверь. Дорога петляла по траве, вилась вдоль берега Волги. На том берегу в полуденном зное дремал берёзовый лес. Ни ветерка, лишь вдали, между небом и землёй, чуть колеблясь, висела струя горячего воздуха. Пушистое облачко лениво застыло на небе, не шелохнётся.

Из-под самых копыт иногда тяжело взлетала дрофа, лениво выпархивал перепел и тут же снова падал в высокую траву, вскрикнув жалобно: «Пить-пить!» Даже юркие стрижи и те забивались в свои норы под обрывом.

От жары сонно, даже губы пересохли. Бок о бок с князем скачет дворецкий, чуть поодаль дружинники. Сдерживая горячего коня, князь поминутно вглядывается вдаль. Вон за тем поворотом село, можно и молока козьего испить.

Вдруг конь остановился, встал на дыбы, захрапел. Натянув поводья, князь привстал на стременах. Успел заметить лобастую голову с прижатыми ушами и широкую тёмно-серую спину протрусившего невдалеке волка.

Засвистели, заулюлюкали дружинники, и волк ушёл от людей большими прыжками…

Князю Михаилу припомнился зимний разговор с московским князем. Неприятный разговор. Непрошено в душе ковырялся князь Иван Васильевич. Как мог он повести разговор со своими советами, на ком жениться ему, тверскому князю?..

Давно уже отписал князь Михаил Борисович литовскому Казимиру, просил в письме руки его внучки. Но почему Казимир отмалчивается?

Князь Михаил подумал: миновало сорок лет, но как изменилось положение московских князей! Тогда отец Ивана Третьего Василий, ослеплённый Шемякой, искал с десятилетним Иваном спасения у князя Бориса в Твери.

Именно в ту пору князья Василий Тёмный и Борис Александрович устроили помолвку малолетних Ивана и Марии…

Миновали годы, и он, тверской князь Михаил, должен искать у литовского князя Казимира поддержки от Москвы…

Иван Третий грозил осадой Твери, но Михаилу в это не очень хочется верить. Не враги же они с московским князем, кровь Ивана Молодого роднит. И сестра, покойная княгиня Мария, тверичанкой была.

Ныне Софья, царевна византийская, вмешалась. Уж не её ли происки? Возомнил себя Иван наследником императоров византийских? Михаил хмыкнул: экая блажь!

За поворотом открылось сельцо, избы соломой крыты, стожки свежего сена стоят. Старик с клюкой низко поклонился князю.

Михаил Борисович сошёл с коня, подал дружиннику повод. Сказал старику:

- Всё землю топчешь, дед Максим? Сел на поваленное дерево.

- Топчу, княже, топчу. Пока Господь не прибрал.

- Ты, дед, поди и отца моего не забыл?

- Отчего забыть, властен был. А тиун у него лютый.

- Порядок любил, знаю.

- То как сказать.

- А ответь, дед: что делать, когда Москва Твери грозит?

Старик посмотрел на князя из-под седых бровей:

- Ты истины от моего ответа ждёшь, княже?

- Сказывай, что думаешь.

- Только ты, княже, меня не вини. Москва завсегда Москва, её остерегаться надобно!

Князь поднялся, заметил недовольно:

- Отчего так? Аль Тверь не была великой? Была, княже, была, токмо я не упомню когда.

- Ты, дед, тверич, а рассуждаешь, как московит.

- Я немало прожил и много повидал. Всяку Тверь и всяку Москву помню.

Тверскому князю подвели коня, он ступил в стремена, тронул повод.

Во второй половине сентября выступили московские полки.

Крестьяне уже сжали рожь, и стерня золотисто щетинилась. Окружённые слугами, ехали московские бояре, в броне либо рубахах кольчужных, в шлемах боевых. Толпами следовали ополченцы.

А по ополью скакали конные дворяне - под святыми образами, под хоругвью. Звучали сопелки, били бубны. Пыль стлалась по полю, клубилась.

Санька ехал впереди своей сотни, сдерживая коня.

Жарко! Палило солнце, и пыль скрипела на зубах. Так хотелось Саньке броситься в Волгу, смыть усталость! А она, река, вот, совсем рядом.

Прикроет глаза Санька, и чудится ему плеск волны, её шорох по гальке. Но это мнится, а наяву шаркают множество ног и стучат копыта. А позади несколько волокуш тянут пушкарный наряд, ящики с зельем, ядра.

Покрикивают ездовые, щёлкают бичи.

Привстал Санька в стременах, оглянулся. Огромное войско ведёт на Тверь государь Иван Васильевич.

А вторую колонну ратников повёл князь Беззубцев…

Над Тверью беда нависла. Часто, тревожно забили колокола. От дикого крика московитов, от конского топота раскололось небо, задрожала земля. А набатные колокола в Твери гудели и гудели…

Подступила московская рать к Твери, встали полки под крепостными стенами. Оружейный наряд поставили напротив главных ворот в версте от города. На краю леса шатёр государя, полк дворян, рать государева расположилась.