Иван Молодой. «Власть полынная»

Шли полки под звуки труб и удары барабанов. Раскачивались хоругви и стяги. Двигались конно и на санях, бежали на лыжах. В первом дворянском полку, что следовал в голове колонны, ехал на коне и Санька. В прошлые лета проходил он этой дорогой, но теперь ратников ведёт и молодой великий князь Иван.

Санька иногда видел его издалека. Они с воеводой ехали в одних санях.

Дорога от Ростова тянулась, минуя Переславль-Залесский, пролегала землями мещёрскими, где проживал мирный народ мещера, который растил хлеб, охотился, бортничал, селился немногочисленными деревнями.

Давно то было, когда и Ростов, и Суздаль побывали стольными городами, но то время минуло, теперь эти городки были городами великого княжества Московского…

На много вёрст разбросались полки. Весело шли ратники по морозу и по накатанной дороге. Так до самой Вологды двигались.

Вологда - городок малый: на одном конце аукнут - на другом откликнутся. Избы бревенчатые рубленые, улицы и дороги снегом занесены. Боярских хором здесь несколько, и те бревенчатые.

Торговля в Вологде бедная, по большим праздникам окрестный люд собирается. Гости из чужих земель редки, да и своих купцов встретишь нечасто. Что в Вологде купить, что продать, разве по мелочи?

Великий князь Московский Иван Молодой отогревался в Вологде у боярина Ашихина. По вологодским меркам боярин богатый, по московским - так себе. Рассказывал, вотчиной его предка московский князь Калита жаловал, когда собирал дань для Орды. Бывая в этих краях, Калита подолгу останавливался у прадеда боярина Ашихина.

- Вотчина моя, - говорил боярин, - меня кормит. Платят мне смерды, какие на моих землях живут, зерном, а ещё белкой и мёдом…

Передохнул Иван Молодой у боярина Ашихина, совсем намерился сказать воеводе, что пора ратникам в дальнейший путь выходить, но нежданно поднялась метель, света белого не стало видно. Замело всё, ветер выл голодным волком, рвал крыши изб.

- Надо бы уже на Великий Устюг двигаться, а вишь какая непогодь, - заметил воевода Даниил Ярославский.

- В такую пору лучше в Вологде отсиживаться, чем ратников морозить, - сказал Иван Молодой.

И пережидали.

Однажды засиделись за трапезным столом у Ашихина. Была оленина варёная, грибы солёные, пироги с капустой. Пили свежесваренное пиво.

- Пора бы тебе, великий князь Московский Иван, сын Ивана, хозяйкой обзавестись, - заметил Ашихин.

Не успел молодой Иван ответить, как воевода Даниил насупился, оборвал резко:

- Ты, боярин, не о том речь ведёшь. Эвон, государь ноне без великой княгини!

Пресёк разговор…

С ползимы унялись метели, и полки тронулись. Первые дорогу пробивали. Конные дворяне, по трое в ряд, ехали по снегу коням по грудь.

Когда ещё в Вологде великий князь Иван Молодой и воевода в санках умащивались, Даниил Ярославский обронил:

- Чует душа моя, не скоро в Москву воротимся. Дай Бог по теплу в Нижний Новгород попасть.

- Не о том печаль, воевода. Нам землю русскую от ордынцев надобно вернуть. А начинать следует с Северо-Восточной Руси. Я Русь вижу свободной извне и сильной изнутри. Целостную Русь под властью великих князей московских. Кто это будет, государь Иван Третий, на меня ли падёт честь такая, но только иной я Русь не мыслю. Видится она мне без уделов, без вольностей, какие новгородцы ещё отстаивают.

- Твоя правда, великий князь. Но к тому времени ещё не одна кровь прольётся, не одна вода в реках сменится.

- Нелёгкую ношу взвалили мы на себя, князь Даниил, - в этом ли я не согласен с тобой? Но мы её подняли, нам и нести. Не так ли, воевода? - спросил князь Иван с усмешкой.

- Понесём, княже, понесём. Вот и ноне тянем. И рассмеялись оба.

Ездовой задней упряжки оглянулся: чему веселится молодой великий князь? Однако, не узрев ничего, погнал коней.

Зимой приехал в Москву новгородский архиепископ Феофил на рукоположение к митрополиту Филиппу.

Обряд митрополит исполнил в храме Благовещения в присутствии московского духовенства, после чего Филипп с Феофилом уединились в митрополичьих покоях. Звал Филипп Ивана Третьего, да тот отказался:

- Надобно Феофилу отмолить грехи, какие брал на себя за мятежный Новгород. Хотя и ведаю, не мог он иначе в том гнезде осином…

Сидели владыки в малой трапезной за круглым столом. Тихий чернец молча подал чаши с тёплым молоком, мёд янтарный с плавающими кусками сот, яблоки, моченные в капусте, да ещё сёмужку малосольную. А хлеб на деревянном подносе чернец принёс свежий, ржаной, испечённый монахами Чудова монастыря.

Удалился чернец. И лишь после того, как закрылась за ним дверь, Филипп промолвил:

- Гнев государев ещё не улёгся, владыка Феофил. Гордыню новгородцев не преломил ты, архиепископ.

- Я ли того не ведаю? И господ именитых молил я и увещевал поклониться великому князю Московскому. А что до полка владычного, так ему строго-настрого не велел мечи обнажать на московских ратных людей, а стоять только против псковичей, какие пойдут на Новгород.

- Воистину ли так, владыка Феофил?

- Истину сказываю. Мне ответ держать перед престолом Всевышнего.