Иван Опалин

— Ты что, хочешь сказать, что за ней приехал Стрелок в форме ГПУ? — уже сердито спросил Логинов. — И Валя Назаров его не признал? И Бруно не признал? Они фото Стрелка и его корешей наизусть знают…

— Позвони на Лубянку, — внезапно сказал Опалин. — И спроси, забирали ли они ее.

— Я не буду этого делать.

— Тогда я позвоню.

— Стой! Ваня, ты чего? Ты тут не главный. И вообще…

— Почему они забрали ее, а дело оставили? Позвони им и спроси, когда они пришлют за документами.

Логинов беспомощно оглянулся на товарищей — и по лицам их, неожиданно ставшим серьезными, понял, что они поддерживают скорее Опалина, чем его. В сложившейся ситуации и впрямь просматривалось нечто загадочное — если ГПУ что-то забирало себе, то полностью, и уж точно не оставляло другим ведомствам ни клочка бумаги.

— Я сейчас позвоню и договорюсь, — решился Петрович, — а тебе, Ваня, я однажды намылю шею. Паникер!

Он поднялся в свой кабинет — и буквально через несколько минут вернулся. Но лицо у него было такое, что Опалин почувствовал себя неуютно.

— Так, — сказал Логинов, остановившись напротив него. — Выкладывай.

— Что выкладывай?

— Как ты догадался, что это было не ГПУ! — заорал Петрович, который обычно вообще не повышал голоса. — Ну?

— Так это… — забормотал Опалин, — золотой поезд же идет сегодня, верно?

— Да, в восемь вечера с Октябрьского вокзала, и что?

— Как что? Ведь все же очевидно! Я решил, что они не оставят Соньку… понимаешь? Как они выглядели? Ну, те, которые ее увезли? Зови Валю, Бруно зови… Если за ней пришли не Стрелок и не Аничкин с Лысковичем, значит, Ларион нашел новых людей… Кто они? Надо их вычислить…

Петрович поглядел на него, хотел сказать что-то резкое, но сдержался.

— Пошли, — скомандовал Логинов, цепко ухватив его за локоть, и потащил за собой. — Ты, Ваня, чего-то темнишь, — добавил он, когда они уже были в коридоре и посторонние не могли их слышать. — Думаешь, я не вижу?

— Я темню? — вполне натурально изумился Опалин.

— Чего-то ты недоговариваешь, — проницательно добавил Петрович, остановившись и впившись взглядом в его лицо. — Мы с ног сбились, когда их хазу пытались найти, а ты ее в два счета вычислил. Осведомитель у тебя? А? — Опалин смутился, и его смущение собеседник истолковал по-своему. — Баба, конечно. Ладно. Ты не хочешь ее впутывать, я понимаю. Это она тебе сказала, что Соньку украдут?

— Да не говорили мне ничего, — завелся Опалин, — я сегодня целый день в архиве пыль глотал! Не веришь — у Антона спроси… Замучился! Читал… про парня читал, 16 лет ему было, убийство в деревне местной красотки раскрыл… бабы ее убили, в общем. Так в отместку избу подожгли, где он остановился, он обгорел… И мне так тошно стало! Читаешь… такое скотство, что диву даешься… А гражданская война? Такое творилось, что волосы дыбом встают…

— Ты, Ваня, врать не умеешь, — бесстрастно уронил Логинов, — это плохо. Но ты учись, учись. В жизни все пригодится… Ладно, идем. Уж я скажу Бруно пару ласковых… и Назарову тоже.

Пара ласковых, которым Логинов угостил подчиненных, в итоге растянулась на несколько тирад, по преимуществу непечатного характера, после чего выяснились некоторые подробности о тех людях, которые забрали Соньку. Одному было лет 30, и он почти все время молчал; другой оказался брюнетом с седыми висками, военной выправкой и хорошо поставленной речью. У того, кто помладше, сбоку недоставало одного зуба, и мундир на нем сидел хуже, чем на его сообщнике.

— Бывший военный и молчун, — подытожил Логинов, хмурясь. — Ваня, как по-твоему, почему он молчал?

— Может, уголовник? — предположил Опалин. — То есть, если откроет рот, всем сразу ясно, что он не из ГПУ. Вот ему и велели молчать.

— И форма у них, и документы, — сказал Петрович сквозь зубы. — О-хо-хо… чисто сработано. Явились, забрали свидетельницу и смылись. И ты! — напустился он на Бруно. — Ты дал им уйти!

Немец краснел, бледнел, бормотал, что до сих пор не может поверить, что его обвели вокруг пальца. Он выглядел жалко, и Опалину было неприятно наблюдать, как Петрович его распекает.

— Зато теперь ГПУ не отвертится, — сказал практичный Назаров, который, несмотря на головомойку, устроенную Логиновым, не утратил присутствия духа. — Самозванцев в их форме они обязаны искать…

— Нас всех еще могут погнать до того, как они окончательно заберут дело Стрелка, — буркнул Логинов. И велев проштрафившимся агентам писать объяснительные, он отправился к Терентию Ивановичу, чтобы поставить его в известность о новых обстоятельствах.

Воспользовавшись паузой, Опалин сбежал. Теперь, когда он знал, что игрок не участвовал в похищении Соньки, ему стало легче — и все же сложившееся положение тревожило его. "У Стрелка опять как минимум пять человек в банде. Если он нападет на поезд… Конечно, охрану там должны были усилить, но все же… А если я ошибаюсь и Авилов с ними заодно? Он ведь до сих пор не забыл ее… Да, но Стрелок убил его родителей. Можно ли простить такое? До чего же все запутано…"