Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины

– Погоди, что значит, для вида? – уточнил Иван. – И дубинки для вида взяли?

– Если вы меня отпустите восвояси, я всю правду скажу. Наняли нас, заплатили, чтобы мы вас дубинками избили.

– Кто нанял, зачем? – искренне удивился Поддубный.

– Не будет участка? Отпустите? – пытался вырвать обещание грабитель.

Иван поставил его на мостовую, произнес:

– Если правду скажешь, отпущу, – и разжал пальцы.

Взъерошенный парень поправил воротник, одернул кургузый пиджачок.

– Нам синьор Труцци заплатил, чтобы мы вас палками отходили. Сильно, сказал, не бить, так, чтобы кости целыми остались.

– Труцци? – недоуменно переспросил Поддубный, в голове у него подобное не укладывалось. – Не врешь?

– Мне врать не с руки. Пусть отсохнет. Вот вам крест, что это он заплатил, – и грабитель перекрестился.

– Ему какой смысл?

– Труцци контракт с букмекерами подписал на то, что Паппи обязательно выиграет у вас схватку. Они теперь ставки принимают.

– Пошел вон! – прикрикнул на него Иван.

Тот тут же ретировался, перепрыгнул через балюстраду и скрылся в темноте морского берега. В голове у Ивана плыл густой туман, но постепенно он рассеивался, проступали контуры произошедшего. Отдельные случаи последних дней намертво складывались в единое целое. Приезд знаменитого Паппи, воскресное выступление, предложение синьора Труцци поддаться и его, Ивана, категорический отказ это сделать.

– Он подписал с букмекерами контракт на мой проигрыш, – выдохнул Поддубный. – То-то так меня уламывал. Ну, а когда не получилось, то нанял громил, чтобы меня палками отходили так, чтобы я еле руками-ногами ворочал. Однако… – он сжал кулаки до хруста в суставах.

Иван и сам не заметил, как уже стоял напротив цирка. Злость и ненависть переполняли его. Раньше он считал синьора Труцци приличным человеком, насколько может быть приличным антрепренер. Теперь же ему открылась истинная сущность цирковой жизни. В окнах здания еще горел свет. Желтело и окошко кабинета владельца. Поддубный повел плечами и шагнул в здание.

Иван миновал до боли знакомые подсобки. Вдоль стен томились в тесных клетках животные. Дрессированный лев словно почувствовал возбуждение Ивана и грозно зарычал на него.

– Цыц! – цыкнул на него Иван грозно.

Могучий лев сразу же присмирел. Поддубный, не останавливаясь, толкнул плечом дверь, хлипкая защелка тут же отлетела. В небольшом кабинетике сразу же стало тесно. Из-за стола поднялся синьор Труцци, напротив него сидел тщедушный букмекер и пялился на Ивана полными страха глазами.

– Вы передумали, Иван Максимович? – спросил дрогнувшим голосом итальянец.

– Передумал… – прохрипел Иван, ударяя кулаком по столешнице, отчего она тут же треснула, но не развалилась. – Передумал тебя убивать, – последовал еще один удар по столу.

Подпрыгнула и свалилась на пол спиртовка.

– Мы лучше так сделаем, – Поддубный схватил своего работодателя за шиворот и вытащил из-за стола.

Синьор Труцци заверещал:

– На помощь! Убивают! Кто-нибудь!

Букмекер, вместо того чтобы попытаться остановить разъяренного атлета, юркнул в дверь и растворился в цирковых лабиринтах.

– Значит, ты с ними контракт подписал? – допытывался Иван.

– Какой контракт?.. Спасите!

– Значит, меня палками отходить, да?

– На помощь! Пожар! – заверещал владелец цирка.

На его отчаянный крик сбежались все, кто еще оставался в здании: репетировавшая новый номер эквилибристка Эмилия, дрессировщик с ветеринаром, пришедшие осмотреть захромавшую лошадь, пара ливрейных. Все они столпились в двери, тянули шеи, выглядывали друг из-за друга. Зрелище впечатляло. Иван потряхивал синьора Труцци, держа его за воротник, то отрывал от пола, то вновь опускал.

– Что случилось? – наконец нашел в себе силы спросить дрессировщик, он уже подозревал, что Поддубный просто-напросто спятил.

Стоило дрессировщику сделать шаг вперед, как Иван предупредил:

– Назад, никому не подходить.

– Хорошо-хорошо, Иван Максимович, – испуганно пробормотал дрессировщик, привыкший укрощать львов с тиграми. – Только объясните нам, что все это значит.

Поддубный немного сбивчиво рассказал суть дела. Цирковые артисты озадачились, поняв, что правда на стороне атлета, а владелец цирка хотел совершить подлость и предательство по отношению к тому, благодаря кому сумел заработать немало денег.

– Остановите его, он сумасшедший, – лепетал синьор Труцци, – он убьет меня.

– Где контракт с букмекерами? – для пущей убедительности Иван еще раз тряхнул антрепренера.

– В сейфе лежит, – вытряс он признание.

– Значит, все же был контракт? А ну, открывай свой несгораемый шкаф! – атлет разжал пальцы.

Перепуганный Труцци еле устоял на ногах и принялся шарить в ящиках поломанного стола, нащупал дрожащими руками ключ, еле вставил его в замочную скважину и открыл дверцу.

– Вот он, вот, – владелец цирка тыкал Ивану исписанную бумагу, словно она жгла ему руку, и он хотел побыстрее от нее избавиться.

– Не нужна мне твоя бумажка. Садись за стол.

Артисты наблюдали за происходящим, еще не понимая, что задумал Поддубный.

– А теперь ты съешь этот контракт! – приказал он синьору Труцци.

– Съесть? – не понял тот.

– Жри. Сам писал, сам и ешь.