Иван Пырьев. Жизнь и фильмы народного режиссера

Защищая свое творчество, свою картину, ему пришлось бороться с мешавшими его работе производственными неполадками и бездушными людьми на студии. Больной, падая в глубокие обмороки, Игорь продолжал снимать! И когда фильм «Тарас Шевченко» был готов… сердце его создателя, не выдержав гигантского напряжения, оборвалось…

Большого таланта, больших творческих возможностей был наш Игорек! Он был до парадоксальности остроумный собеседник, Чуткий, отзывчивый товарищ и друг. Он страстно любил поэзию и, несмотря на заикание, чудесно читал стихи. Занятый почти всегда на съемках, он на редкость добросовестно вел мастерскую режиссуры во ВГИКе, был нежно любим своими студентами и воспитал таких талантливых режиссеров, как Г. Чухрай, М. Хуциев, А. Алов, В. Наумов…

Глубоко потрясенный его смертью, я произнес на траурном митинге в день похорон Савченко какую-то до предела взволнованную речь, из которой помню только последние слова: «…таких, как наш Игорек, не скоро заменишь. Такие, как он, являются богатством страны, достоянием народа. Ранняя смерть его нанесла огромный урон нашему искусству. И сегодня, перед гробом нашего Игорька, мне хочется призвать всех вас, самого себя, а особенно тех, кто руководит нами, руководит нашим искусством, к более чуткому, более заботливому отношению к каждому таланту. И не только в дни похорон таланта, а в дни его полезной и невероятно трудной творческой деятельности на благо народа и Родины…»

После небольших поправок сценарий «Анка» был утвержден. Начались съемки. А вместе с ними – полоса каких-то странных неприятностей.

Немало горьких часов, а зачастую и дней отчаяния пережил я с моими товарищами по картине – оператором А. Солодковым, звукооператором В. Лещевым, ассистентом Н. Досталем.

Нас ругали в студийной многотиражке. Не давая доснять сцены, ломали наши декорации. Не давали необходимой техники. Не пускали в дни съемок в павильоны. Топором перерубали бронированные провода «сирены», лишая возможности снимать синхронно. Через каждые две-три недели меняли директоров группы… Не давали необходимых средств, людей и т. д. и т. п. Причем все это делалось не в лесу, не в захолустье, а в Москве, на Центральной киностудии художественных фильмов, на глазах большого творческого коллектива. Примерно то же происходило и с картиной Ефима Дзигана «Мы из Кронштадта», и с картиной Михаила Ромма «Тринадцать».

Преодолев, наконец, все трудности и преграды, я в начале 1936 года закончил фильм, который сразу же, после первого просмотра руководством студии, был признан «неудачным, ложным… искажающим правду советской действительности…» и положен «на полку».

Около двух месяцев готовый фильм лежал на студии без движения. Около двух месяцев ходил я, как неприкаянный, не понимая, что происходит. Почему моя картина вдруг оказалась «ложной», «вредной», «искажающей»?.. И неизвестно, какая бы судьба ее постигла, если бы не помощь чудесного человека, заместителя директора студии А. М. Сливкина. Благодаря ему наш фильм попал на закрытый просмотр в подмосковный санаторий «Барвиха». В этом санатории тогда отдыхали и лечились крупные партработники.

Просмотр начался в 9 часов вечера и проходил очень напряженно. То и дело слышались порицающие или одобрительные реплики…

По окончании просмотра здесь же, в зрительном зале, между «сторонниками» и «противниками» фильма стихийно разгорелась острая дискуссия, и, несмотря на суровый режим санатория, она затянулась до двух часов ночи.

Об этом «чрезвычайном происшествии» в Барвихе, очевидно, узнали в ЦК партии, так как на другой же день вечером картину срочно затребовали в Кремль.

Ада Войцик – Анка в фильме «Партийный билет»

После просмотра в Кремле фильм наш был признан политически правильным, актуальным, вместо «Анки» ему было присвоено название «Партийный билет»…

Весьма сдержанно принятый руководством кинематографии и творческой общественностью, «Партийный билет» с большим художественно – политическим успехом прошел по всей стране. Газеты посвящали ему целые полосы. Городские и районные партийные организации рекомендовали в своих постановлениях каждому члену партии в обязательном порядке просмотреть «Партийный билет».

Несмотря на всенародный успех, на огромную политическую значимость нашего фильма, я, как режиссер и соавтор его, был решением руководства (опять же не без помощи некоторых, излишне угодливых творческих «товарищей») на два года отстранен от режиссерской работы и уволен с московской киностудии…

Так неожиданно осложняется иногда творческая жизнь художника, если он своим творчеством активно вторгается в политическую борьбу…