Иван-Царевич для Снегурочки

Беседа текла легко и непринужденно. Андрей Павлович то рассказывал забавные семейные истории, то расспрашивал Полину о том, как ей работается с Иваном. Полина, конечно, не сдержала чувств: горячо заверила, что Иван Андреевич – лучший начальник на свете и настоящий герой, сумевший вывести фирму из кризиса и сохранивший рабочие места сотрудникам.

– Скажете тоже – герой! – смутился Иван. – Я просто выполнял свою работу.

А старшему Цареву было приятно слышать слова Полины. Она заметила, как во время чаепития он с одобрением поглядывал на нее – по-отечески тепло, как на дочку.

– А хотите посмотреть семейный альбом? – предложил Андрей Павлович, когда допили чай.

– С удовольствием! – откликнулась Полина. Ей было интересно все, что было связано с Иваном.

– Как заскучаете – дайте мне знать, – шепнул Иван, пока его отец доставал альбом из книжного шкафа. – О предках отец может рассказывать часами.

Полина только улыбнулась – разве можно заскучать рядом с Иваном? Тем более она уже успела убедиться, что его отец – замечательный рассказчик.

Даже фотоальбом в доме Царевых оказался настоящей семейной реликвией – тяжелый, в кожаном переплете, потертом тысячей бережных прикосновений, с картонными страницами, которые хранили пожелтевшие от времени снимки.

Открывала историю семьи Царевых парадная черно-белая фотография из ателье. Серьезный мужчина с бородой и усами, одетый в гимнастерку, положил руку на плечо сидящей на стуле жены. Та была красивая и располневшая от родов русская красавица, в строгом платье с длинными рукавами и с глухим воротом. На руках она держала младенца в чепчике, на детском стульчике рядом сидел мальчик лет трех, а рядом стояли еще трое детей постарше.

– Прапрадед мой, Гаврила Кузьмич, был из деревенских, – с гордостью поведал отец Ивана.

– Надо же, сколько детей! – удивилась Полина. А потом пригляделась к дате в углу снимка и в изумлении ахнула: – Тысяча девятьсот шестнадцатый? Да этой фотографии сто лет!

– Семья была из зажиточных, – добавил старший Царев, – держали двух коров, двух лошадей, коз. Во время коллективизации, конечно, все отобрали, тогда перебрались в город. С тех пор мы стали городскими, а Гаврила Кузьмич пошел работать железнодорожником.

Следующая фотография была сделана в 1940-м. На ней малышка в чепчике уже сама стала мамой, только в отличие от своей матери, убиравшей длинные волосы в пучок, она уже стригла волосы наподобие каре. А на руках держала улыбающуюся толстощекую дочку.

– Это моя бабушка Валя, – с любовью пояснил Иван.

Дальше шли военные годы – предки по отцу и матери Ивана сражались в рядах Советской армии. Полина с живым интересом рассматривала благородных, честных и отважных мужчин в военной форме, находила в них общие с Иваном черты и слушала про их подвиги. Иван с отцом рассказали, как прошли по Москве в мае с фотографиями своих родных знаменитым маршем победы. А Полина с сожалением призналась, что о подвигах своих предков не знает – они пропали в войну, и их фотографий не осталось. Из родных Ивана до конца войны прошел только прадед со стороны матери, другой погиб в бою.

И вот, наконец, на снимках замелькали мирные пятидесятые. Семейные прогулки по грибы в березовой роще, девочка Валя в ситцевом платье с гордостью держит полную корзину лесных грибов, рядом стоят родители. А на соседней странице – футбольная команда мальчишек на школьном дворе, среди них – озорной подросток Борис. Будущие бабушка и дедушка Ивана еще дети и не встретились друг с другом. Дальше – шестидесятые, свадьба, вчерашние школьники стали женихом и невестой.

– Тогда им этот сервиз и подарили, – напомнил старший Царев. – Может, еще чая, Полина?

Полина отказалась – не хотелось отрываться от увлекательной истории семьи, которая оживала на страницах альбома.

На следующем снимке супруги стали постарше, а семья увеличилась. Они стояли у елки с маленьким мальчиком, в этой самой гостиной, только обои и шторы были другие.

– Я это я, – усмехнулся Андрей Павлович в ответ на немой вопрос Полины. – И квартира эта, родители в нее вскоре после моего рождения въехали. Отцу от завода дали, он на ЗИЛе работал, машины собирал.

Картины семейного счастья сменяли друг друга – праздники, застолье в кругу близких, отпуск на морском берегу, выходной в сосновом бору. Похожие фотографии были и в семейном альбоме Полины, который начинался с ее бабушек и дедушек. На многих снимках попадались предметы, сохранившиеся в обстановке гостиной – книжный шкаф, часы, скатерть. Полина не ошиблась – все это были вещи с историей, память о предыдущих поколениях, живших здесь.

Последние страницы альбома занимали фотографии Ивана и его родителей. Сначала – несколько свадебных снимков. Юные и счастливые жених с невестой светились от счастья и не сводили друг с друга сияющих глаз.

– Нам было по двадцать, когда мы встретились с Лилей. – Взгляд Ивана Павловича счастливо затуманился. – Это была любовь с первого взгляда.