Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

Все.
Я так больше не могу.
Надо бежать.
Бежать, бежать, бежать, бежать. И еще раз бежать. Пока не поздно.
Но как?
И куда?
С этим посудным магазином в Пауке, или как там эта дурацкая башня у них называется, дальше пары километров от замка не убежишь – мигом выследят и догонят. Убить-то, может, и не убьют, а вот той микроскопической свободы и доверия, которыми пользуюсь сейчас, можно лишиться. И вот тогда – точно конец. Посадят под арест в самую высокую неприступную башню, и всего-то и останется, что выглядывать в окошко, утирать нос платочком и ждать добра молодца – освободителя, злодея победителя… Только это вам не сказка, ни один дурак не придет. А придет – так тут и останется. Потому что дурак…
Да что это я все о веселом, да о веселом?
Спать пора.
Но спать расхотелось.
Она по привычке нахмурилась, невесело хмыкнула, вспоминая разговор со Змеей, достала из шкафа шубу, завернулась в нее поплотнее и, как обычно, втиснулась в любимое кресло перед камином, вытянув к хищно-красным, пышущим жаром углям озябшие ноги.
В голове назойливой осой жужжала одна и та же мысль.
Надо что-то делать.
Надо что-то делать.
Надо.
Что-то.
Делать.
Но что?!..
Даже после получаса напряженного мучения мозгов ничего не придумывалось.
И сон не шел.
Темнели, догорая, угли в камине.
Упала задремавшая у камина кочерга.
Отодвинув занавеску туч, заглянула в окошко и тут же снова спряталась нелюбопытная луна.
Может, еще раз попытать счастья с кольцом?
За неимением лучших идей, Серафима пожала плечами, извлекла трофейное украшение из коробочки, надела на палец, покрутила-повертела, осмотрелась, прислушалась к своим ощущениям, пошевелила пальцами…
«Лучше пошевели мозгами».
Ага. Внутренний голос. Опять явился.
Сам дурак.
Она состроила рожу воображаемому критику и принялась в полумраке при свете одинокого светильника еще раз разглядывать кольцо, надеясь углядеть что-то, пропущенное ей ранее, из-за чего кольцо наотрез отказывалось проявлять какие бы то ни было магические свойства.
Ведь на что-то оно должно быть пригодным? Если только, конечно, в куче всяких штучек на пыльной полке не был свален какой-нибудь магический брак, приготовленный для выбрасывания на помойку? А интересно все-таки, что делают
маги с волшебными предметами, которые перестают работать как надо? Наверное, как мы – копят-копят, думают, что пригодятся, а потом, когда складывать новые
неисправные артефакты уже некуда, завязывают все в дырявую скатерть-самобранку с пятнами от соуса или складывают на прогрызенный молью ковер-самолет, отвозят куда-нибудь подальше в лес, и выкидывают. А другие маги видят это, и туда же свой волшебный хлам начинают свозить. И получается там в конце концов не это… как его Иванушка называл.. симбиоз?.. анабиоз?.. геоценоз?.. не большая толпа деревьев со зверюшками и насекомыми между ними, короче, а гиблое место. А самые
рисковые люди потом ходят там, как по зыбучим пескам среди болота, собирают, что найдут, и продают… Если, конечно, предметы их поиска не находят их раньше…
По комнате пронесся вздох невидимого ветра, пламя светильника на полке камина заколебалось, задрожало и захлебнулось.
Царевна вздохнула тоже.
И верно, свечка. Хватит дурью маяться. Пора спать. Сейчас зажгу тебя от уголька, чтобы в потемках не ходить, углы не счита…
…Ть.
Потемок не было.
Вернее, все вокруг было, безусловно, темно, но не настолько, чтобы не различить самый маленький предмет в самом дальнем углу. Скорее, сумеречно, чем темно, определила царевна и закрутила головой в поисках окон – не начался ли там в третьем часу октябрьской ночи внеплановый рассвет или закат на «бис».
«Посмотри на свою переносицу,» – посоветовал ей неотступный внутренний голос.
«Это еще зачем?» – хотела ответить она, но быстро решила, что оспаривать предложение, которое сама себе и сделала – первый шаг к сумасшествию, и просто скосила глаза.
Сумрак наполнился маленькими белесыми полупрозрачными фигурками, не больше крестьянской куклы из мочала.
Они толпились вокруг нее группками, перешептываясь, как будто договариваясь о
чем-то, некоторые толкались бестелесными локтями, выстраиваясь в подобие очереди,
разглядывая ладони свои и соседей. Некоторые неприкаянно бродили туда-сюда, то и дело исчезая в стенах, проходя друг через друга и, время от времени, через нее.