Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

– Так ить тяжелые работы-то, боярин, – развел руками мужик в синей рубахе.

– А еще крепеж надо будет делать!

– Тоже ить не три минуты!

– И материал нонче дорогущий!

– За такую непосильную работы прибавить бы надо, хозяин, – с прозрачным, как слеза артельщика, намеком пошуршал пальцами о палец Данила.

– Ах, вот оно что?.. – глаза колдуна склеились в две едва различимые щелочки. – Так выслушайте теперь меня. К лешему крепеж! Или к завтрашнему дню здесь будет яма, какую мне надо, или ваши могилы! ПОНЯТНО???!!!

Землекопы шарахнулись, но не отступили.

– Так ить, ежели как попало копать, без крепежа, стенки потом осыпаться могут! – протянул к Чернослову руку Данила в попытке образумить недалекого заказчика.

– Осыпаться?.. – по бескровному перекошенному злобой лицу колдуна скользнула змеей улыбка, и он едва слышно пробормотал себе под нос: – Хм… Осыпаться… А что… Это даже забавно…

И снова повысил голос:

– Не вашего ума дело! Вы меня слышали?

– Слышали, боярин, – склонились мужики.

– Вы меня поняли? – угрожающе склонил он голову набок.

– Поняли, боярин…

– Приступайте, – удовлетворенно кивнул он. – Надысь, будешь ворон считать – шкуру спущу!

– Так точно!.. Никак нет! Не могу…

– Дурак… – презрительно скривился колдун, повернулся и быстро зашагал прочь.

Капрал, проводив взглядом спину удаляющегося начальства, обернулся на мужиков и оглядел их с озадачившей даже его самого смесью ненависти, удивления и благодарности.

– Ну, чего вылупились! – замахнулся он на них пикой. – Работайте, работайте! Слышали, что сказало его величество? Вам что, жить надоело? Так это он мигом!..

– Ну, если вы вопрос ставите таким образом… – развели руками мужики. – Тогда, пожалуй, можно и начать работать.

К вечеру была вырыта яма десять на десять метров и глубиной семь.

Капрал заглянул в нее, посветив себе факелом, и удовлетворенно кивнул головой:

– На сегодня хватит. Вылазьте.

– Сейчас, сейчас, боярин, – отозвался Данила. – Только земельку притопчем…

– …чтоб не слежалась…

– Ну, давайте…

Голова капрала скрылась из виду.

Артельщики переглянулись, не сговариваясь, положили лопаты и быстро присыпали их сверху толстым слоем рыхлой земли.

«Ночью вернемся и заберем, чего добру пропадать», – была одна, ровно пришедшая под гипнозом мысль, – «А завтра хоть трава не расти. Шибко надо им будет – еще выдадут».

– Ну, мужички, пошабашили – и по домам, – степенно и громко, чтобы было слышно наверху, объявил артельщик.

– И то дело…

И народ с чувством выполненного долга потянулся к лестницам, а капрал – докладывать Чернослову лично, как тот и велел.

Выслушав доклад, колдун отпустил Надыся, не сказав ни слова, и сразу после этого кликнул Ништяка.

– Яма практически готова, – странно улыбаясь, сообщил он лейтенанту. – Переводите пленных.

– Разрешить им закончить ужин, или…

– Пусть поужинают, – отстраненно улыбаясь, разрешил колдун. – В последний раз.

– Мы что, их в этой яме?.. – Ништяк живописно захрипел и чиркнул себя большим пальцем по горлу.

– Нет… Да… Не сразу… – похлопал его по руке Чернослов. – Пока просто перестаньте кормить. Посетителям тоже не разрешайте. Вокруг выставьте охрану.

– Чтоб не сбежали? – уточнил лейтенант.

– Чтоб никто не провалился, – фыркнул маг.

Лейтенант откозырял и ушел, а Чернослов достал свой устроитель, снова

полюбовался благородным блеском и оригинальной фактурой крокодильей кожи обложки, золотом пера и тонкой работой чернильницы, и бережно вычеркнул еще один пункт

плана: «3 октября. 17:45. Начало ужасного и показательного конца местной элиты (кроме царской семьи, оставить на попозже)».

Естественно, глубокие мрачные подземелья были проверены временем и надежны, как бабкина печь, но где в этом артистизм, где полет фантазии, где урок мирному населению? Какое от них удовольствие, наконец? Конечно, Костей с ним бы не согласился и, попадись он его недоброму величеству в споре под горячую руку, он

сам бы рисковал закончить свои дни в каком-нибудь глубоком и мрачном подземелье, но здесь и сейчас Костея не было. Он сам был царем, хоть и на несколько дней, и в кои-то веки мог делать что хотел, и как хотел. В конце концов, что толку от власти, если ты не можешь поступать так, как вдруг захочется твоей левой пятке?

К тому же, погребение заживо – это так забавно…

Не успели узники подчистить последним куском хлеба из деревянных тарелок мутно-серую баланду – то ли от ужина недельной давности осталась, то ли поросята не доели – как отряд своих же родных лукоморских дружинников, но с неподвижными, отстраненными лицами и пустыми глазами, аж мурашки по коже – под командованием пришлого офицера в чужих доспехах пришли за ними и приказали собираться в путь.

Путь их, впрочем, оказался недолгим и закончился, не успев толком начаться, на краю глубокой черной свежевырытой ямы, с огромной горой рыхлой земли с одной стороны и шаткими лестницами до самого дна – с другой.

По приказу офицера дружинники окружили пленников, деревянно подняли пики и стали медленно надвигаться на испуганных людей.

Выбор их был очевиден: или спуститься в яму по лестнице самим, или быть туда сброшенным.