Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

– М-мумуммум!.. – ожесточенно проревел экс-воевода. – Муммумму!!!

– Его надо? – впервые перестал тыкать мечом и нахмурился черносотенец.

– М-муммум!!!.. – закивал обрадованный понятливостью того Букаха. – М-мум-му!

– Ну, хватай, – осторожно отступив в сторону, разрешил караульный. – Потом я его к капралу Шухеру отведу. А лучше, вас обоих…

Не расслышав последней фразы, Букаха неприятно ухмыльнулся, растопырил руки и стал обходить телегу слева, так, чтобы караульный оказался у лже-возчика за спиной.

– Мм-мумуммум!.. – торжествующе проревел он.

– М-м-м-у-у-у-у-у!.. – с ненавистью склонил голову Герасим.

– М-м-у-у-у-у?.. – недоверчиво переспросила Му-Му.

– М-м-м-у-у-у-у-у!!!..

– Солдат! Не дай им убежать в ту сторону! – приказал начальник караула и приготовился признать, что несение караула на хозяйственных воротах – не такая уж скучная обязанность, как ему показалось сначала.

Оставшийся на ногах дружинник двинулся на место новой дислокации, а Граненыч соскочил с телеги и нырнул под лошадь.

Букаха за ним.

Митроха шарахнулся от занявшего стратегическую позицию в первых рядах неожиданного театра черносотенца и вскочил обратно на телегу.

Еще не похудевшее от бед и забот последних дней пузо боярина не дало ему

согнуться как следует, чтобы проскочить под низкорослой лошадкой, и он с разбегу боднул ее головой в живот.

Не ожидавшая такого поворота событий Елка покачнулась, молниеносно обернулась и тяпнула длинными желтыми зубами экс-воеводу за плечо.

– Муммум-мму!!!.. – взревел тот и набросился с кулаками на бедную животину.

Истопнику, в первую же вылазку в тыл врага познавшему на своем опыте горечь провала, не надо было ничего подсказывать.

Ловко, как кошка, спрыгнул он с другого края телеги, увернулся от только что прибывшего на указанное ему командиром место медлительного дружинника и кинулся бежать со всех ног очертя голову.

– Хватай его!!! – азартно, как будто не нарушителя ловил, а на стадионе болел, запрыгал на месте и закричал черносотенец, и Букаха послушно оставил в покое лошадь и кинулся вдогонку за своим пропуском в лучшую жизнь.

Конец этого эпизода был бы печален в своей предсказуемости, но в каждом «наверняка» всегда есть свое «если».

Если узамбарский буйвол недоволен, он постарается сделать всё, чтобы как можно большее число окружающих было своевременно проинформировано о его недовольстве.

Доведенный сначала до красного, а потом и до белого каления хаотично перемещающейся алой шубой, Герасим отступил на несколько буйволиных шагов, разбежался и с треском высадил мощными рогами калитку загона вместе с изрядным куском забора.

Половина которого отгораживала от остального мира носорога.

Пока живая осадная машина с миопией разглядывала образовавшуюся пробоину и

соображала, что бы это могло значить, Герасим с благоверной времени зря не терял…

И какому идиоту вообще могло прийти в голову, что несение караульной службы на хозяйственных воротах – это скучно?

Когда до тощей спины в коричневом армяке оставалось не больше метра, Букаха протянул руку и изо всех сил толкнул убегающего мужичка. Тот повалился на сухую траву, перекатился несколько раз и замер.

Довольный Букаха остановился, пыхтя и отдуваясь, и вдруг услышал за своей

толстой алой спиной звучное, полное радостного предвкушения: «М-м-м-у-у-у-у-у?..».

Позабыв на мгновение про Граненыча, боярин резко остановился и злобно оглянулся,

рассчитывая дать отповедь наглецу-черносотенцу, посмевшему его передразнивать…

И оказался нос к носу с огромным иссиня-черным буйволом. В глазах его кровавым огнем горела боярская шуба.

– М-м-м-у-у-у-у-у?!.. – из-за широкого плеча узамбарского быка выступила его рогатая супружница, и на черной капризной морде ее было написано «хлеба или зрелищ».

Хлеба у экс-воеводы не было.

И злонравная скотина об этом знала.

– М-ммумум!!!.. – выкрикнул боярин, что должно было означать «Стража!!!», но у стражи в это время уже нашлось свое занятие…

* * *

Елена Прекрасная открыла и закрыла роман, лежавший у нее на коленях, нервно сжала кулаки и, не выдержав, снова поднялась и сделала шаг по направлению к

кабинету Дионисия. Тяжелая книга с глухим стуком упала на ковер в виде плаката с надписью: «Книга – лучший подарок».

– Ой, извините… – рассеяно проговорила она, подняла фолиант и положила на прикроватную тумбочку, смахнув при этом на пол зеркальце в серебряной оправе.

– Да что ж это такое-то, а?.. – Елена нетерпеливо вернула вещицу на место и, не заметив повторившего путь зеркальца гребня, мягко ступая по теплому ворсу, продолжила путь к своей цели.

– Д-дионисий?.. – мягким полушепотом спросила она, нерешительно остановившись рядом со столом, усеянным старинными пергаментами, более современной бумагой и затупившимися и свежезаточенными перьями всех размеров и мастей.