Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

Сопровождаемые звоном, грохотом, лязгом и неуставными вскриками, отряды медленно продвигались в глубь захваченной неизвестным противником территории.

Учитывая, что факелов хватило далеко не на все группы захвата, а передвигаться по складу холодного оружия на ощупь – не самая благоприятная для здоровья идея,

преследование грозило перерасти из захватывающего триллера в бесконечный сериал…

Но тут из темноты деревянной походкой вышел один из отряженных на поиск дружинников и плоским бесцветным голосом доложил паре хищно вглядывающихся во мрак и нетерпеливо сжимающих рукояти мечей черносотенцев:

– Господин лейтенант, злоумышленники загнаны в угол между северо-западной и юго-восточной стенами, два поворота направо, один налево, два направо, три налево.

– Попались!!! – дружно взревели они и, не дожидаясь, пока посланец развернется и присоединится к ним, рванули в черные закоулки указанным маршрутом за славой и премиальными.

Ну, не дождались – и не дождались…

И дружинник, пожав тощими плечами, почти незаметными под обвисшей на них, как

шкура на шарпее, кольчугой, и поправив в колчане лук, проворно шмыгнул в коридор.

Чужой славы нам не надо, и не в премиальных счастье…

– Мму-у-ум?

Из-за косяка наперерез выходящему дружиннику выступила огромная грузная фигура, наряженная в богатые, но порядком истасканные, испачканные и изорванные одежды.

Сердце в груди Митрохи испуганно ёкнуло и пропустило такт, но шагу он не замедлил. По-прежнему ломко ступая подобно заводной игрушке, он старательно, по уставу, выполнил поворот направо и вполне приемлемым, хоть и несколько торопливым строевым шагом направился к лестнице.

Туда, где лежала книга.

Где в невидимом проходе ждал его верный Дионисий, кусая, как всегда, от волнения ногти.

– Мму-у, мму-у-ум, мму-му-мум! – рявкнул Букаха и хотел было сцапать за плечо

дезертира, но то пространство, которое он занимал еще мгновение назад, оказалось вдруг свободным.

А по коридору, скидывая на ходу тяжелый шелом и отстегивая меч, нахально путающийся в ногах, бежал Граненыч.

– ММУ-У-УМ!!! – проревел экс-воевода и рванул за ним. – Мму-у-ум!!! М-муму!!!

Что в его исполнении означало: «Стой!!! Убью!!!»

С точки зрения банальной логики предложенный вариант вряд ли послужил бы для кого-либо хорошей мотивацией к остановке, но впавший в неконтролируемую ярость многократно униженный, побитый, оплеванный, покусанный и едва не забоданный

боярин вряд ли это осознавал. Единственное, что сейчас доходило до центров мозга, контролировавших на данный момент его высшую нервную деятельность, это то, что его пропуск в лучшую жизнь, к почестям, благосклонности колдуна и чинам лежит

через труп – а лучше живое еще тело – этого мерзкого простолюдина, этого жалкого, отвратительного человечишки, который посмел перейти ему, высокородному боярину, украшенному наградами воеводе, дорогу и теперь должен быть наказан за это по

возможности большее количество раз. Его величество колдун об этом позаботится. А его, Букахи, дело – передать подлеца в руки правосудия.

– Мму-у-ум ум му мум!!!.. – задыхаясь от непривычного вида перемещения просипел Букаха и из последних сил прибавил ходу, радостно видя, как расстояние между

ними уменьшается на глазах. Еще несколько шагов – и смерду смерти не миновать. А ему – отважному, догадливому и удачливому – почета и монарших милостей. Как всегда.

Беглец споткнулся, перепрыгивая через завозившегося вдруг некстати Семиручко,

вскочил на ноги, рванул вперед, но тут же сбавил шаг, чтобы завернуть за угол на ведущую вверх лестницу…

Букаха издал утробный смешок, выбросил вперед руку, чтобы схватить его и… почувствовал, что пол под его ногами куда-то поехал, и он вместе с ним.

– Мму-у-у-у-у… УЙ!!! – вырвалось у экс-воеводы, когда он приземлился толстым

гузном на неприветливый жесткий камень. – Мму-у-ум! Мму-у-ум, мму-у-ум, мму-у-ум!!!..

Он неуклюже перевернулся, попробовал вскочить, снова куда-то поехал и встретился с полом уже толстым носом и лбом, опять сделал попытку встать, и вновь рухнул, распластавшись на камнях как очень большая матерная медуза, преданный своими собственными ногами и полом под ними …

Когда, наконец, он все же ухитрился принять вертикальное положение, каждым квадратным сантиметром своей одежды и кожи источая аромат копченого сала с чесноком и заморскими специями, когда подбежали к нему черносотенцы,

сопровождаемые неторопливыми дружинниками, таинственного злоумышленника пропал и след.

Лишь тоненькая книжонка на лестнице, презрительно смеясь в перекошенное от бессильного гнева боярское лицо перелистываемыми подземными сквозняками страницами, напоминала и намекала ему на какую-то тайну…