Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

Те, кто в иные времена и при иных обстоятельствах были бы первыми с ядовитыми комментариями насчет «честного народа» и его местонахождения, сейчас были первыми у туши.

– Сейчас… Сейчас… Всем хватит… – Рассобачинский орудовал громадным ножом как заправский мясник. – Держите… Держите… И ты держи… А это тебе…

И тут, едва не пропущенный в возобновившемся с удесятеренной энергией самозабвенном чавканье, раздался едва слышный скрип в неизведанной еще глубине их продуктового рая, и на фоне дальней черной невидимой в темноте стены нарисовался светлый прямоугольник. Освещаемый факелом.

Ослепленные и напуганные бояре зажмурились, замерли как по команде и снова перестали жевать.

Человек с факелом в руках осмотрелся нерешительно, но, кажется, остался доволен результатом осмотра.

Он воткнул факел в кольцо на стене и мягко прикрыл за собой дверь.

Он был один.

Разлепив едва сносящие такой непривычно-яркий свет слезящиеся очи, бояре сначала с ужасом, медленно, но верно сменяющимся сначала сомнением, потом интересом, а потом и радостью вглядывались в фигуру и лицо их непрошенного компаньона.

Руки сами выпустили еду и потянулись к лопатам и ломам.

Рассобачинский ухватил покрепче правой рукой нож, а левой – только что обглоданную берцовую кость кабана, и оглянулся на свое чумазое измученное воинство.

Звякнула о каменный пол неуклюжая лопата.

– Кто здесь? – незваный гость моментально выхватил из ножен спрятанный было меч, но мрак отозвался лишь крадущимися шагами.

– Кто, я спрашиваю? – в другой руке появилась палица, а в голосе – паника. – Я шутить не люблю!..

– И мы тоже, вражина, – темнота вдруг ожила, и из нее в круг мерцающего света, отбрасываемого факелом, не спеша, но решительно вышли подземные демоны – порождения ночи и подземелий.

С черными, покрытыми бугристой блестящей кожей и клочковатой шерстью мордами, в

черном вонючем тряпье, с оружием и обглоданными костями прошлых жертв наготове в когтистых черных лапах, ощеряясь и рыча, надвигались они на бессчастного лейтенанта, еще минуту назад уверенного в том, что нашел в этой подземной кладовой и стол, и дом…

– ДЕМОНЫ!!!..

Сердце вояки отчаянно заколотилось, как будто желало выскочить из грудной клетки и помчаться обратно в безопасный коридор, но, не находя выхода, быстро обессилело, метнулось в последний раз в направлении пяток и взорвалось.

Издав слабый стон, Ништяк покачнулся и упал замертво.

– Чего это с ним? – грозно спросил мужской голос из тьмы.

– Притворяется, – тоном эксперта международного класса отозвалась женщина.

– Ничего, у нас этот номер не пройдет, – пообещал мужчина и сделал вперед еще один шаг.

– Он у нас за все ответит, – поддержал его другой.

– И за неделю под землей, и за чуду-юду, и…

– Стойте… – Рассобачинский склонился над неподвижным телом. – Кажется, он уже за все ответил…

– Сбёг!.. – с досадой плюнул боярин Артамон и с оглушительным звоном бросил на пол ломик. – Трус!

И тут снаружи затопали, дверь снова распахнулась, и на пороге замерли люди – то ли разбойники, то ли партизаны.

– НЕЧИСТЫЕ!!!..

Нечистые были, после допроса с безопасного расстояния, признаны за бесследно канувших в смертоносной яме бояр, извлечены под слезное оханье и причитанье баб на свет белый и отправлены в баню.

Тела лейтенанта и других оккупантов и их приспешников мужики перетащили на двор под стену конюшни для последующего погребения на пустыре за кладбищем.

Не оставлявших попытки освободиться и продолжить бой дружинников заперли в амбаре, осторожно, но несколько раздраженно свалив их в кучу, а бестолково

топтавшихся на месте слуг выпроводили в людскую – смотреть без слез на их пустые лица и застывшие деревянные глаза повстанцы не могли.

Мужики и бабы, вдоволь набродившись по дворцу – когда еще такая оказия представится!1 – набились в зал приемов иностранных делегаций – самый большой и богато изукрашенный – и стали держать совет, попутно разглядывая и украдкой

ощупывая пышное убранство, вычурную мебель и огромные картины в золотых рамах на отполированных малахитовых стенах.

Басурман победили. Что дальше?

– Надо батюшку царя искать, и супружницу его Ефросинью, и молодую царицу Елену!

– пораскинув мозгами, выкрикнул шорник Данила с помоста, на котором стоял царский трон из полупрозрачного янтаря. – Айда, снова разбежимся по дворцу – авось, в этот раз найдем!..

– А, может, лучше у прислуги спросить? – с сомнением вопросил чернявый мужичок с веслом в руках. – Дворец-то большущий, тут кита-рыбу спрятать можно, а тут три человека…

– Да чего они, долдоны, знают!.. – отмахнулся шорник.

– Только талдычат «да», да «нет», и то невпопад! – поддержал его длинный рыжебородый мужик с озорной улыбкой и расквашенным носом.

– Ох, что ить с ними проклятущий колдун сотворил, с сердешными!.. – утерла

невидимую слезу толстуха рядом с ним. – Глаза-то у них так и стоят, так и стоят, как стеклянные!.. Ровно не в себе люди!..