Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

но почти осязаемой приторной улыбочке Букаха. – Вот, кваску вам свежего принес –

пейте на здоровье, и товарищам своим обязательно дайте. Тут двадцать литров – на всех хватит. А то ведь стоять-то холодно, да боязно, поди… А тут моего кваску

выпьете – и всё веселее. Защитнички вы наши…За вами – как за каменой стеной мы, так должны быть благодарны, значит…

– А чего ж днем не пришел, мужичок? – алебарды опустились, и к предателю подошел коренастый ополченец с кудрявой бородкой.

– Так… Змей прилетал… Пожары тушили мы…

– А-а… – уважительно протянул другой голос. – Значит, тоже с костяным царем, как можешь, борешься?

– Наш человек, – одобрительно поддержал его третий.

– Только в такую холодрызь лучше бы чайку или еще чего покрепче… – мечтательно вздохнул четвертый, и все остальные его поддержали.

Сердце Букахи пропустило удар.

– Нет, нет, это самый лучший квас в городе! – испугано заговорил он, быстро поставил бочонок на землю и трясущимися руками вытащил пробку. – Вы только попробуйте, попробуйте, ребятушки!..

Аромат горячего хлеба, лугов, меда и лета поплыл, играя и переливаясь, над замерзающей грязью и холодным камнем.

– Ух, ты!.. – восхищенно выдохнули часовые в голос. – Дух-то какой!.. Так голову и кружит!.. Так и манит!..

– Я ведь что попало-то вам не принесу, – с облегчением оскалился в невидимой улыбке изменник. – Пейте-пейте на здоровье. И наверху солдатиков не обносите.

Вот, я вам и кружку заодно укр… принес… А я домой пошел – выспаться надо еще успеть. Завтра трудный день будет.

– Спасибо, мужичок! И тебе такого же здоровьичка! – весело пожелали вслед ему ополченцы, и Букаха споткнулся, приземлился на четвереньки в жидкую, но уже покрывающуюся тонкой корочкой ночного льда грязь и шепотом выругался, грозя проклятым воякам всеми мыслимыми и немыслимыми карами.

Тем более что после того, как он отправит Костею мышь с донесением о выполненном задании, они не заставят себя ждать.

Дед Зимарь закончил наговаривать на заботливо остуженный до нужной температуры настой двенадцати трав для раненого в грудь молодого парнишки и ласково, почти нежно поднял его голову и зашептал на ухо, чтобы не потревожить затихший в тревожном сне лазарет:

– На вот, попей чуток – сполосни роток. Травки весну росли, лето цвели, здоровья тебе запасли. Ты настойчик сейчас выпьешь, сколько сможешь, а остальное мы тебе на повязку выльем. Она, родимая, пропитается – и краснота к утру убавится, жар

спадет, лихорадка пройдет. И будет наш богатырь через две недели как новенький – хоть в пир, хоть в мир, хоть в добры люди… Ну, давай, витязь, пей, пей, не робей, поди, орел, не воробей…

Дружинник, не открывая глаз, улыбнулся слабо и сделал несколько больших глотков.

– Вот, молодец… – похвалил его старик, словно тот только что в одиночку

победил самого царя Костея. – А сейчас мы повязочку смочим, и ты у нас, касатик, сразу спать захочешь… Ты спи, не противься, ни о чем не беспокойся – во сне люди лечатся… Ну, вот видишь – всё хорошо… Отдыхай, богатырь – ты у нас сегодня славно поработал…

Дед осторожно поправил подушку под головой раненого, бережно подоткнул одеяло и отошел на шаг посмотреть – всё ли с постелью в порядке.

Когда он подошел к печке подкинуть дров, парнишка уже спал спокойным ровным сном человека, который скоро пойдет на поправку, как и нашептал ему чудной старик.

Вздохнув, дед в последний раз обвел придирчивым взглядом свое болезное хозяйство: все – и целители, и раненые, утомившись за день, погрузились в глубокий сон.

Он подошел к свободной лежанке у самого входа, откинул тонкое покрывало и, не раздеваясь, тяжело опустился на набитый соломой матрац.

Завтра будет новый день, новая кровь, новая боль.

А пока пора спать…

По команде капитана Кресала беда сержанта Туши без задержки погрузилась на ковры

и медленно, с влажным чмоком оторвалась от жидкой жирной грязи, известной в этих краях под названием «земля».

Роняя черные густые капли на строящиеся внизу сотни зверолюдей, ковры поднялись в воздух и взяли курс на Сабрумайскую сторожевую башню.

В принципе, с поставленной задачей – поднять засовы, убрать запоры и открыть

ворота подошедшим войскам – могли бы справиться и два умруна, но генерал Кирдык1 решил перестраховаться и отправить на такое пустяковое задание целую беду. И

теперь три ковра плавно проскользнули почти над самой дорогой и, достигнув башни, вертикально набрали высоту и опустились на той стороне.

Сжимая в руке меч, готовый к бою, сержант бесшумно вскочил на ноги и быстро огляделся.

Метрах в трех от него из последних сил догорал крошечный костерок, разожженный, казалось, скорее для света, чем для тепла. Рядом с огнем, скорчившись в нелепых позах и выронив алебарды, лежали три неподвижных тела в лукоморской одежде.

Как капитан и говорил.

Значит, на башню подниматься смысла нет – живых там сейчас тоже не сыскать.

Тогда переходим непосредственно к выполнению поставленной задачи.

Туша махнул тупо ожидающим его приказаний умрунам и решительно зашагал к зияющей непроницаемой тьмой арке прохода.