Иван Царевич и Серый Волк

Ошарашенный чужой расторопностью Василевич смущённо помалкивал, Валерка Бердов что-то обиженно бубнил себе под нос, раздражая находящегося на пике нервного напряжения Царевича. Шутка сказать, решалась судьба человеческой цивилизации.

Уазик к большому облегчению Царевича выскочил из тоннеля на оживлённую в эту пору дня городскую магистраль. «Мерседес» увёренно висел у него на хвосте. Царевич нисколько не сомневался, что Кляев потачки мафиози не даст и в случае обострения ситуации поступит с ним, как с контрой. 3астрелить, конечно, не застрелит, но в ухо врежет.

Дабы распугать шмыгающих по дороге забугорный и отечественных утиц, Царевич врубил сирену, и смелым соколом помчался прямо по разделительной полосе, сметая конкурентов на обочину.

– Стреляют, – вскинулся вдруг Самоедов.

Сквозь вой сирены действительно прорывался сухой треск, который с каждым оборотом колёс становился всё громче и громче. У Царевича уже не оставалось сомнений, что стрельба идёт именно на Академической улице, где был расположен Веркин офис. Судя по всему, там шёл нешуточный бой

– Убьют ещё, чего доброго, – забеспокоился Самоедов. – У Вельзевула до десяти тысяч чертей, – подлил масла в огонь Бердов. – Хватит и на Золотой замок и на твоего Матёрого.

Царевич не то, чтобы усомнился в успехе, но кошки у него на душе заскребли. Шутка сказать, такая орда нечисти. Воспоминания о несчастных Веркиных гоблинах, героически павших в Заколдованном замке, были ещё свежи в его памяти. – Врёт Валерка, – опроверг писателя художник. – Не знаю, как в реальности той, а в нашей их не может быть больше сотни, ибо именно столько я их для Шараева нарисовал.

– Ренегат, – скривил губы в сторону Мишки Валерка. – От афериста слышу, – не остался в долгу Самоедов.

Вообще-то Мишка, скорее всего, был прав, но это только если Магон или Верка не добрались до Золотого шлема в реальности той, а в нашей реальности не начал работать ретранслятор. В ином случае все границы уже стерты, и рать бесов, число которых пойдёт не на десятки тысяч, а на миллионы и более того, хлынет на наши улицы из всех щелей треснувшего Мироздания.

Вокруг знакомого Царевичу офиса кружили два вертолёта, из которых по зданию вёлся интенсивный пулеметный огонь. Настолько интенсивный, что это позволило группе спецназовцев приблизиться к стоящему на краю улицы старинному двухэтажному особняку, перестроенному в соответствии с веяниями времени и украшенному гигантскими витражами. В данный момент изрядно подпорченными пулями.

Уже знакомый Царевичу амбал-гаишник, стоящий в оцеплении, тормознул было Уазик у поворота, но, опознав сидящего за рулём майора ФСБ, всего лишь взял под козырек:

– Кино снимают, товарищ майор. – А мы думали – террористы, – встрял в разговор Самоедов.

Ответить гаишник не успел, поскольку тяжелый, кажется даже бронированный, Костенковский «Мерседес», распугав жидкое оцепление, рванулся мимо притормозившего Уазика к огрызающемуся огнём зданию. Царевич раскрыл рот, чтобы крикнуть Кляеву нечто предостерегающее, но опоздал. «Мерседес» на полном ходу взлетел по пологой лестнице к дверям здания и вынес их с треском и грохотом. Расторопные спецназовцы ринулись в образовавшийся проём прямо по крыше забугорного лимузина, застрявшего у входа. Из лимузина выскочил человек и, пригибаясь, побежал в тыл, прикрывая голову руками. В дезертире Царевич без труда опознал Селюнина и очень обеспокоился за лорда Базиля, который по вечной своей заполошности полез в воду, не измерив броду. – Блеск, – восхитился лихостью киношников амбал-гаишник. – Почище, чем в Голливуде.

Царевич с ним согласился и, потея от напряжения, погнал Уазик к месту событий. – С ума сошёл, – крикнул Валерка Бердов.

Иван не успел глазом моргнуть, как милицейский вездеход вынес его на крыльцо и затормозил у разбитого вдребезги «Мерседеса». – Вперёд, – скомандовал Царевич, выскакивая из машины и вытаскивая из кобуры пистолет.

Команду, возможно, и не услышали бы, но тут по Уазику кто-то выпустил сверху очередь из автомата, понаделав чёртову уйму дырок. К счастью, никто из пассажиров, проявивших редкостную прыть, не пострадал. Во всяком случае, Царевич отчётливо слышал за спиной и повизгивания Мишки Самоедова, ругань Бердова, и тяжёлое дыхание олигарха Василевича.

Первым, кого они обнаружили, проникнув в здание, был мафиози Костенко, с разбитым в кровь лицом, но, кажется, целый и почти невредимый, если не считать разодранного в клочья дорогого пальто. Мафиози-оборванец ругался последними словами и приседал, хотя никто вроде бы в него не стрелял. – Где лорд Базиль? – спросил у него Царевич.

– Чтоб он сдох, твой пролетарий, – огрызнулся Леонид Петрович, очумевший от всего пережитого.

Царевич собрался было попенять Киндеряю на непочтительность, но потом передумал. Не та сейчас была ситуация, чтобы считаться чинами и званиями. Голос Васьки донёсся откуда-то сбоку:

– В подвале у них ретранслятор!