Иван Царевич и Серый Волк

Лешего Тетерю оставили стеречь дорогу, Михеева и Вепрева взяли с собой, к большому неудовольствию Бердова, который чувствовал себя неуютно по соседству с потенциальными упырями. Риск, между прочим, был нешуточный, поскольку винные пары со временем могли выветриться из дурных голов, и не к месту начавшаяся метаморфоза перепутала бы Царевичу все карты. Васька Кляев на всякий случай провёл с собутыльниками разъяснительную работу, с применением подручных средств в виде маузера, которым он очень выразительно водил перед носом Михеева. Васька был мужиком жилистым и не трусливым, и уж кому, как ни Вепреву с Михеевым это знать. И пока оба находятся в человеческом обличье, можно не сомневаться в их лояльности если не к Царевичу, то к Кляеву. Дворовая солидарность, это вам не пустой звук. Но чтобы чувствовать себя спокойно, нужна водка, и здесь без Кабанихи никак не обойтись. Между прочим, это именно она, как в эпоху тотального дефицита, так и в эпоху безденежья, всегда приходила на помощь страждущим мужикам родного дома, за что была в подозрении у жен, которые и в глаза и за глаза называли Кабаниху змеей – искусительницей.

– А почему здесь сейчас лето, когда у нас уже поздняя осень? – обернулся Кляев к Михееву.

– Говорят, что здесь зимы вообще не бывает, так побуранит месячишко, а потом опять теплынь.

– А откуда взялись железные болваны и что они из себя представляют?

Вопрос Царевич задал не только Михееву, но и Бердову, однако, ни тот, ни другой отвечать не спешили.

– Ты не крути носом, Валера, – решил облегчить задачу соратнику по писательскому цеху Царевич. – Если Костенко догадается, что ты прячешься от него в Берендеевом царстве, то он найдёт способ известить своих подручных болванов, и они пойдут по твоему следу.

– Я и сам не знаю, откуда взялись эти закованные в железо рыцари, – нехотя отозвался Бердов. – Честное слово не знаю. Наташка говорила, что Малюта Селютинович привёл их на подмогу Киндеряю из дальних земель.

Замок Кабанихи возник пред взором впавшего в задумчивость Царевича столь неожиданно, что он невольно вздрогнул. Кляев без смущения подрулил ко рву, окружающему замок, и врубил милицейскую сирену. То ли у Кабанихи оказались слабые нервы, и она испугалась представителей власти, то ли по какой-то другой причине, но подъемный мост опустился в мгновение ока, и Кляев без раздумий воспользовался столь любезным и недвусмысленным приглашением.

По двору довольно обширного замка гуляли куры. Пейзаж был настолько мирным и несоответствующим имиджу бабы Яги, что любого другого человека наверняка заставил бы расслабиться. Но Царевич, имевший почти сорокалетний опыт общения с Кабанихой, в её благодушие не верил. Как не верил и улыбке рта, под завязку забитого золотыми зубами. Кабаниха лично, в окружении десятка прихлебателей, вышла встречать прибывших с визитом незваных гостей. Царевич, вылезая из машины, поправил волчью шкуру на плечах, дабы клыки как можно более устрашающе скалились в сторону коварной бабки. Кляев демонстративно засунул за широкий пояс маузер. Бердов скромно держался в тылу у отважных витязей, крепко прижимая к груди драгоценный чемоданчик с валютой.

– Нарушаем, гражданка Кабанова, – вместо приветствия укорил хозяйку Кляев. – Да где ж нарушаем, Васенька, – всплеснула руками баба Яга. – А главное, что нарушаем?

– Обычаи нарушаешь, Егоровна. Дорогим гостям ни водки, ни медовой браги не поднесла.

Пока Кабаниха причитала по поводу своей бедности и неожиданности визита, Царевич разглядывал её хоромы, которые, надо самокритично это признать, превосходили роскошью дворец Мокрухи. Одно красное крыльцо, сработанное, к слову, из чёрного мрамора, чего стоило. Да и весь замок, сложенный из белого кирпича, вполне мог довести до синевы завистливую Веронику, не говоря уже о Верке. Пока Кабанихина челядь суетилась с закуской, Иван разглядывал картины в обширнейшем зале, отделанном золотистым камнем. Картины показались писателю знакомыми. Конечно, полной уверенности у него не было, но, кажется, он их уже видел на одной из выставок, устраиваемых Ириной Аркадьевной Полесской. Слегка ошарашенный авангардистскими вкусами Кабанихи, Иван перешёл к скульптурам, которые устрашающе отражались в начищенном до зеркального блеска полу звериными мордами. Древний зооморфизм настолько полно гармонировал с современным авангардом, что Царевичу оставалось только удивляться художественному вкусу представительницы нечистой силы.

Водку гостям поднесли в хрустальных фужерах, на золотом подносе, украшенном летающими уродами. Подобных гарпий Царевич уже видел на гобеленах, украшающих гробницу фараона, а потому отнёсся к чужим причудам без содрогания в сердце, а поднесённую водку выпил, не моргнув глазом.

– Михееву с Вепревым тоже налей, – распорядился Кляев. – Они теперь социально близкие новой власти.

Кабаниха распоряжение Кляева выполнила с большой неохотой, видимо преображение подельников ее сильно огорчило, она даже подмигивала Михееву, но тот, уже почуявший запах спиртного, к предупреждениям работодательницы отнёсся индифферентно.