Иван - царский сын. Часть 1(СИ)

Он явно знает, что спрашивать, как врач знает симптомы, уже поняв болезнь - вот только перевертыш совсем не похож на доброго доктора. На лице его нет ни тени сочувствия, только любопытство, и он болтает ногами в воздухе, глядя на них со стола. Ваня бы не ответил, но Вася отвечает - хватаясь за него, за единственную соломинку. Она действительно ничего не знает.

- Во сне я слышала песню. Ту песню, что они пели.

Перевертыш кивает, своим мыслям или одобряя её симптомы.

- Можешь её напеть?

Василиса концентрируется, пытаясь вспомнить мотив, даже приоткрывает губы - но не может, и качает головой - отрицательно и раздраженно. Ваня помнит - была песня, но отчего-то тоже не смог бы пропеть ни строчки.

- Это хорошо, - произносит перевертыш.

Как если бы знание песни приговаривало их к чему-то ужасному, неотвратимому.

- Что еще, кроме песни? Где ты была, что делала?

Перевертыш настолько уверен - Васе есть, что рассказать, а она настолько не отрицает, что его уверенность передается и Ване. Она признается - как признается в чем-то постыдном и страшном, после долгого молчания.

- Думаю, это было не впервые. Думаю, я часто бывала в том парке.

- Почему ты так думаешь? - терпеливо спрашивает перевертыш.

Удивительно тактично для него, и, Ваня подозревает, он тоже не безразличен к хорошеньким девушкам. С Ваней он говорит совсем другим тоном. Василиса облизывает губы, быстро смотрит на перевертыша и опускает взгляд.

- Я просыпалась, и волосы мои были мокрые, а ноги - в земле.

Новость совсем не впечатляет перевертыша, но Ваня представляет, как, должно быть, испугана она была. События даже его жизни в последний месяц стремнее некуда, а он был в сознании всё это время. Не знать абсолютно ничего - куда хуже. Перевертыш раздосадовано качает головой, словно хотел услышать от Васи что-то поинтереснее.

- Это всё? Ты ничего не помнишь?

Вася виновато качает головой, и перевертыш цокает языком с обидой.

- Лучше, если бы мы могли узнать, что именно они с тобой делали. Я не знаю этого ритуала.

Потеряв интерес, он направляется к выходу из её купе - ничего не рассказывая и не объясняя. Ване, в отличие от девушки, знаком этот трюк - он хватает перевертыша за руку, не давая уйти, оставив их в безызвестности. Поймать его совсем просто, словно тот ждал этого - вынуждая их задавать вопросы. Василиса спрашивает первой, голос её дрожит, и, то ли испуганной, то ли злой, она кажется живее, чем все прошлые дни.

- Это безумие, как я могла добраться туда во сне? Родители ничего не замечали, дверь была заперта. У нас нет балкона, у нас седьмой этаж.

- Это ерунда, - фыркает перевертыш в ответ. - Ты же птица.

- Она умеет летать? - раньше неё поражается Ваня.

- Птицы летают, в большинстве своём, - перевертыш пожимает плечами, словно это плевое дело, и легко выдергивает руку из его хватки.

В конце концов, не пингвин. Ваня не может представит себе Васю, вылетающую из окна панельного дома - всё еще слишком для его картины мира. Но уже может в это поверить. Перевертыш не уходит, как собирался, и, в этом вагоне, их всего трое - на пути неизвестно куда. При всей своей независимости, даже перевертыш понимает, им нужно держаться вместе.

- Я могу улететь сейчас? - Вася спрашивает тихо.

- Ты можешь? - вместо ответа говорит перевертыш.

В его голосе нет интонации - ни сомнения, ни издевки, ни побуждения, ни надежды - настоящий вопрос с чистым любопытством. Вася встает, вытягиваясь - она осунулась с тех пор, как Ваня видел её на лестнице института - закрывает глаза, и каждая мышца напряжена в её теле. Она пытается изо всех сил, вены вспухают на тонкой шее, и перевертыш следит за каждым её вздохом так, словно и правда - вдруг может.

Она не поднимается от пола ни на миллиметр.

Перевертыш разочарованно вздыхает и всё-таки выходит из купе.

Они едут около недели.

С приближением, на третий день в поезде, Ване начинают сниться сны.

"Отдай цветок мальчишке" - слышит он, просыпаясь, отголоском кошмара; воем, ветром, растворившемся в стуке колес. Ему не нужен никакой цветок.

---

Небольшая платформа, у которой останавливается их поезд, стоит посреди степи. Ровный кусок бетона, без табличек и указателей, только трава, трава и трава - насколько хватает взгляда. Никто не торопит их, не оповещает о прибытии, и они недоверчиво выбираются из железного нутра поезда - Ваня, перевертыш и Василиса. Яркое, открытое дневное небо слепит после многих дней взаперти, и Ване приходится щуриться и прикрывать глаза ладонью. К платформе ведет пыльная, грунтовая дорога.

Двери поезда закрываются за их спинами, никто не выходит больше - ни охрана в военной форме, ни молчаливая проводница, и поезд словно выключается, больше не нужный. Солнце печет, от легкого ветра трава идет волнами, и тишина, пустота, спокойствие поражают, как пропасть - внезапно возникшая под ногами бегуна. Слишком много движения и стука колес. Даже перевертыш выглядит растерянным, щурясь, даже он бесцельно проходится по платформе и знает, куда идти дальше. Он просто садится на бетон, поджав под себя ноги, Ваня с Василисой следуют его примеру, и они ждут.