Иван Тургенев и евреи

В начале сентября 1881 года Тургенев вернулся во Францию, но отечественные тревоги и заботы его не покидали. Очередная просьба о помощи поступила от скульптора Якова Исаевича Зильбермана, соратника и помощника Антокольского. В Орле у Зильбермана жили вдовые сестры с детьми, над которыми нависла угроза выселения. Учрежденный осенью 1881 года очередной, восьмой по счету, правительственный «Комитет о евреях» пришел к выводу, что либеральные новшества эпохи Александра II в «запутанном еврейском вопросе <…> привели к печальным последствиям», в то время как опыт показывает, что «евреи издавна считались инородцами и должны считаться таковыми». Из этого, в числе других мер, следовало выселение евреев из внутренних губерний.

21 ноября (3 декабря) 1881 года Тургенев пишет орловскому губернатору К. Боборыкину:

«Многоуважаемый Константин Николаевич,

Позвольте мне воспользоваться нашим уже старинным знакомством, чтобы обратиться к Вам со следующей просьбой. Евреи, проживающие в Орловской губернии, повергаются изгнанию. Я не стану входить в разбирательство причин, побудивших правительство к принятию подобной меры, но Вы, вероятно, согласитесь со мною, что она иногда принимает вид вопиющей несправедливости и незаслуженного притеснения. Такие выражения вполне применяются к положению двух сестер одного моего хорошего знакомого, художника Зильбермана, работающего здесь в Париже в мастерской известного Антокольского. Эти сестры – по имени: Марья Исааковна Ициксон и Ольга Исааковна Цехновичер – обе вдовы; проживают в Болхове с раннего детства и, не обладая никакими средствами, зарабатывают на свое пропитание шитьем белья. (Они имеют пачпорты и ремесленные свидетельства.) У обеих дети: у одной пять, у другой четверо, которые ходят в школу. Теперь их обязали подпиской выехать в течение месяца из пределов Орловской губернии. Но заставить этих двух женщин покинуть вместе с малолетними детьми насиженное гнездо – значит не только разорить их окончательно – но просто обречь голодной смерти. Конечно, гг. губернаторы должны быть первыми исполнителями законов – но им же дана власть смягчать, по усмотрению, применение этих самых законов. Смею думать, что в отношении этих двух бедных вдов Вы, многоуважаемый Константин Николаевич, найдете возможным воспользоваться именно этой властью – и дадите им средство удержаться хотя временно на краю пропасти, в которую они без Вашего покровительства неминуемо должны упасть.

Вот в чем состоит моя просьба к Вам. В надежде, что Вы не найдете ее нескромной, прошу принять уверение в чувствах глубокого уважения, с которым остаюсь

искренне Вам преданный Иван Тургенев» [ТУР-ПСПис. Т. 13. Кн. 1. С. 148].

Губернатор Боборыкин внял просьбе и принял меры по удержанию на краю пропасти сестер Зильберман, о чем известил Тургенева: «В настоящее время могу Вам сообщить, что пока они обе оставлены в покое. Затем и впредь я сделаю все от меня зависящее, чтобы их не тревожили и позволили остаться в Болхове, пока это будет возможно» (см.: [ТУР-ПСПис. Т. 13. Кн. 1. С. 482–483]).

К сожалению, <неизвестно>, как сложились в дальнейшем судьбы этих двух женщин и их девятерых детей. Но относительно Тургенева – это очередное, из числа множества других, свидетельство готовности помочь и спасти – там, где он был в силах это сделать [РЕБЕЛЬ Г. (IV). С. 44–46].