Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

Наконец-то возвратив себе власть, великий князь приблизил дядей, Михаила и Юрия Глинских, одного пожаловал в бояре, второго — чином кравчего. Возвысил в бояре и пострадавшего любимца Федора Воронцова, фактически поставил его во главе правительства. Уже в тринадцатилетнем возрасте Иван Васильевич проявил себя реформатором. Учредил новый придворный чин стольников. Их набирали из молодых аристократов, на парадных пирах они прислуживали за государевым столом. Стольники были примерно одного возраста с великим князем и должны были стать его будущими сподвижниками. Иван Васильевич присматривался к ним, выбирал достойных для ответственных поручений.

Расправу с Андреем Шуйским летопись одобрила: «От тех мест начали боляре от государя страх имети» [162]. Некоторые исследователи считают, что эту приписку внес сам Иван Грозный. Но… такая оценка летописца или великого князя пока осталась лишь благим пожеланием. Никаких особых причин для «страха» у знати не было. Боярские роды были переплетены между собой, за наказанных находились заступники. Иван Кубенский, один из главных виновников беззаконий, отсидел в тюрьме лишь 5 месяцев, по многочисленным ходатайствам был прощен. Да сам Иван Васильевич еще вел себя совсем не грозно. Он по-прежнему корпел за книгами. А обретенную свободу от надзора узурпаторов использовал для долгих и дальних паломнических поездок.

Победу над Шуйскими он отметил особым образом — отправился на богомолье в Калязин монастырь на Волге. А в 1545 г. ему исполнялось 15 лет, по тогдашним меркам совершеннолетие. Иван Васильевич предпринял большое путешествие, посетил Троице-Сергиев монастырь, Переславль, Ростов, Белоозеро, Кирилло-Белозерский, Ферапонтов, Корнильев Комельский, Павлов Обнорский монастыри. Такое же паломничество когда-то совершили его отец и мать, умоляя Господа о даровании сына. Повзрослев, государь считал своим долгом повторить их путь, поблагодарить Бога и святых угодников, услышавших просьбу родителей. В Кириллове случился характерный зпизод. Из-за долгого северного дня великий князь и его свита ошиблись со временем, опоздали к ужину. Подкеларник заявил: «Государя боюся, а Бога надобе больше бояться», и отказался их кормить. Но Иван Васильевич даже не подумал спорить. Нельзя так нельзя — легли спать голодными.

Странствие длилось несколько месяцев, а едва лишь вернувшись, великий князь снова пустился в путь — в Троице-Сергиев монастырь, оттуда в Александровскую слободу, потом в Можайск. А между тем боярское правление избаловало знать. Она своевольничала, распоряжения выполняла кое-как. В декабре 1544 г. крымский царевич Иминь напал на Белевский и Одоевский уезды. Но воеводы Щенятев, Курлятев и Воротынский поссорились по поводу старшинства, не желали подчиняться друг другу. Войско простояло на месте, и татары, разграбив села, ушли с полоном. А в 1545 г. Иван Васильевич решил предпринять поход на Казань. Командующим был назначен князь Семен Микулинский, но порученное дело он счел слишком трудным и воспринял вообще как наказание. Возмущенно писал царю, за что же ему такая опала. Приказы спустил на тормозах, и вместо похода был предпринят лишь набег «легким делом» на лодках.

Но Иван Васильевич вдруг начал узнавать, что и в правительстве у него неладно! «Дружба» Воронцова оказалась совсем не бескорыстной. Дорвавшись до власти, он начал себя вести… точно так же, как Шуйские. Любые вопросы решал сам, даже не сообщая государю. И вокруг него пристроились те же самые вельможи, которые окружали Шуйских, от которых государь спасал Воронцова! Иван Кубенский, Пётр Шуйский, Горбатый-Шуйский, Палецкий. Но сейчас они прекрасно спелись между собой. Награждали своих родственников и приятелей, назначали наместниками, воеводами. Такие начальники опять хищничали, обирали народ.

Государь спохватился, начал вмешиваться в управление. Но возгордившийся Воронцов продолжал распоряжаться через его голову. А когда Иван Васильевич решил проверить дела, боярин возмутился и стал дерзить. Дескать, пусть не мешает. Тут уж великий князь не стерпел, выгнал его. А при проверках открылись беззакония, воровство. Аристократы разболтались до того, что Афанасий Бутурлин, недовольный вмешательством великого князя, позволил себе «поносные слова» на него. Поплатился за это урезанием языка, а Воронцова с его компанией государь отправил в опалу. Хотя она опять стала недолгой. Родственники уговорили заступиться митрополита, и через месяц все получили прощение.