Иван Васильевич. Профессия – царь!

Сигизмунд Герберштейн стоял среди прочих именитых гостей и наблюдал за развернувшимся перед ним действом. Совместив приятное с полезным, Сигизмунд вновь стал послом Императора Священной Римской империи в Москву…

К Карлу V Габсбургу сведения о делах московских приходили из самых необычных мест: из Италии, Франции, Англии. Даже из Мадрида послышались разговоры. Казалось бы, где Москва, а где Испания? Однако же. Вот и решил Кайзер проверенного в деле «старого коня» отправить снова на восток, дабы выяснить, что там такого происходит на самом деле.

Гостей, впрочем, и без имперцев прибыло довольно много.

Делегацию Англии возглавлял лично архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер[60], отправленный Генрихом VIII. Торговля с Москвой возрастала и становилась все более значимой. Особенно в связи с тем, что удалось обговорить вопросы транзита английского сукна в татарские земли. За долю малую, разумеется. Но для Англии это было важное расширение рынков сбыта и серьезный внешнеэкономический успех.

Кроме английской и имперской хватало и иных делегаций. Сюда прибыли и французы, и поляки, и литовцы, и датчане, и шведы, и голландцы, и даже представители Ливонского ландмейстерства Тевтонского ордена. Да что и говорить, если сама Курия почтила своим присутствием, прислав кардинала Алессандро Фарнезе[61]. Активная дипломатическая и коммерческая деятельность вкупе с завязавшейся международной перепиской дали свои плоды. О Москве узнали. О ней заговорили. Ею заинтересовались. И вместо мутной и призрачной окраины, где дикие люди-варвары живут бок о бок чуть ли не с псоглавцами, стал проступать совсем другой облик этой державы…

Иван Васильевич въехал в Спасские ворота Кремля на огромном белом дестриэ[62], купленном специально для этого действа во Франции. Богато украшенные седло и уздечка. Непривычные для Руси тех лет большие подковы[63] цокали по булыжникам мостовой, высекая искры от поступи могучего животного.

Великий князь восседал верхом, облаченный совершенно непривычным для Руси образом – в новенький комплект снаряжения «античного марсианина». Ну, то есть, «железяках», изготовленных с сильной и явной античной стилистикой, но на глазок, ориентируясь больше на визуальный эффект, чем на историческую правду. То есть в лучших традициях кинематографа.

Мускульная кираса гиппоторакса с характерными такими пластинами наплечников из ранней империи. Да еще украшенная во вполне «голливудском» стиле красными кожаными полосами на бедрах и плечах. Коринфский шлем, словно вынырнувший из фильма «300 спартанцев». Поножи и наручи позднего, классического греко-античного типа. Большой круглый аргивский щит, известный также как аспис или гоплон. На поясе фальката, называемая в старину кописом, а в руке – копье типа дори с древком из полированного ясеня.

В общем – красота. Но повозиться с этим пришлось изрядно. Прежде всего потому, что кузнецов, способных все это выковать из стали, пусть даже самой низкоуглеродистой, у Ивана не было. Пока не было. А комплект был нужен уже вчера. Поэтому пришлось пойти на банальность – изготавливать все это великолепие из бронзы. Сначала сделали модели из ткани, пропитанной воском. По ним слепили гипсовые формы, куда и отлили заготовки. Выправили их, а потом покрыли снаружи позолотой. Полностью и целиком все металлические части и оружия, и доспехов. Им же не воевать. Щит и доспехи изнутри обклеили дорогим шелковым бархатом красного цвета в тон гребня на шлеме. Мало того, позолоченное поле щита украшал большой чеканного серебра двуглавый орел, держащий в лапах меч и лавровый венок. Из одежды на Иване имелись только длинная красная шерстяная туника, короткие шелковые подштанники да сандалии с высокой шнуровкой.

Выглядело все это в сороковых годах XVI века необычно, эффектно и весьма вызывающе. Можно даже сказать – провокационно. Да, в Европе полным ходом шел Ренессанс и хватало людей, понимающих, что это и откуда. Хотя бы в общих чертах. Но Москва в те годы от нее была довольно далека…

Дополнял резонансный образ молодого монарха ровный слой пехоты, сверкающий начищенными лориками сегментатами и имперскими шлемами. Импровизациями на их тему, разумеется. Да, на плечах у них висели ружья[64], а на поясах фалькаты и редкие шпаги[65]. Но это было не так уж и важно. Главное в данном случае – это образ, впечатление, эффект. А он оказался на должном уровне. Местные ясно увидели границу между привычной стариной и новизной, которую в их представлении нес Иван. А иноземцы, прибывшие из Европы, прекрасно поняли тот масштабный корпус символов, набитый во все это представление, словно селедки в бочку.