Иван VI Антонович

Вместе с Ушаковым Мирович разработал план операции: заступив начальником караула в крепости, Мирович вскоре получит из рук прибывшего нарочного офицера (под видом которого прибудет переодетый Ушаков) «указ» об освобождении Ивана, захватит и отвезет бывшего императора на шлюпке в столицу. Там он поднимет заранее составленными от имени Ивана манифестами, присягой и другими указами народ и солдат, займет Петропавловскую крепость, приведет к присяге полки и государственные учреждения. Кроме того, он заготовил «манифест» от имени императора Иоанна о возвращении его на престол. Мирович предполагал сразу привести сбежавшийся народ к присяге новому-старому государю.

Но сообщника Мировича послали в командировку, во время которой он погиб при странных обстоятельствах, переправляясь через реку Шелонь недалеко от Порхова. Тогда, как показывал Мирович, он начал действовать в одиночку.

Почти сразу же после вступления в командование караулом крепости в ночь с 4 на 5 июля 1764 года он поднял солдат в ружье по тревоге, приказал закрыть ворота, арестовал коменданта и двинул свое войско на казарму, в которой сидел Иван Антонович. На окрик охраны подпоручик вместо пароля ответил: «Иду к государю!» Завязалась перестрелка, Мирович приказал притащить с одного из бастионов пушку, вскрыть пороховой погреб, что и было тотчас исполнено. Это решило дело: охрана секретной казармы, увидев эти приготовления, сложила оружие. Далее, как писал в своем рапорте Власьев, «мы со всею нашею возможностию стояли и оборонялись, и оные неприятели, видя нашу неослабность, взяв пушку и заряда, к нам подступали, и мы, видя оное, что уже их весьма против нас превосходная сила, имеющегося у нас под содержанием арестанта обще с поручиком (Чекиным. – Е. А.) умертвили».

Действовали Власьев и Чекин строго по данной им инструкции, которая предусматривала и такой вариант развития событий. Вообще, долгое время пункта об убийстве арестанта при попытке его освобождения в инструкциях охране не было. Этот пункт появился только с января 1762 года, с приходом к власти Петра III и назначением начальником охраны арестанта вместо майора Овцына капитана Преображенского полка князя Чюрмантеева: «Буде ж сверх нашего чаяния, кто б отважился арестанта у вас отнять, в таком случае противиться сколько можно и арестанта живого в руки не отдавать».[539] Потом данный пункт был повторен в упомянутой инструкции за август 1762 года, подписанной Н. И. Паниным.

Иностранные дипломаты сообщали по слухам, что сцена убийства экс-императора была ужасной. Ворвавшимся в казарму Власьеву и Чекину не удалось сразу убить Ивана Антоновича. Они «напали с обнаженными шпагами на несчастного принца, который к этому времени проснулся от шума и вскочил из постели. Он защищался от их ударов и хотя был ранен в руку, но сломал одному из них шпагу; тогда, не имея никакого оружия и почти совершенно нагой, он продолжал сильно сопротивляться, пока, наконец, они его не одолели и не изранили во многих местах. Тут, наконец, он был окончательно умерщвлен одним из офицеров, который проколол его насквозь сзади». Думаю, что охранники исполняли свой долг с особым рвением – узника они ненавидели, считали его существование причиной своей неудачной жизни, непрерывные скандалы и драки делали и их жизнь в секретной казарме настоящей мукой.

Вбежавший в казарму Мирович увидел тело Ивана Антоновича, приказал положить его на кровать и на ней вынести его во двор. Плача, он поцеловал покойному руку и ногу и сдался коменданту. Арестованы были и все другие участники неудачного бунта.

После этого началось расследование, и через два месяца был вынесен смертный приговор Мировичу, а также суровые наказания рядовым участникам штурма секретной казармы в Шлиссельбурге. Приговоренный к отсечению головы преступник был спокоен, когда его вывели на эшафот, построенный на Обжорке – грязной площади у нынешнего Сытного рынка в Петербурге. Собравшиеся на казнь несметные толпы народа были убеждены, что преступника помилуют – ведь уже больше двадцати лет людей в России не казнили. Палач поднял топор, толпа замерла… Обычно в этот момент секретарь на эшафоте останавливал экзекуцию и оглашал указ о помиловании, жалуя, как говорили в XVII веке, «в место смерти живот». Но этого не произошло, секретарь молчал, топор обрушился на шею Мировича, и голова его тотчас была поднята палачом за волосы… (Сообщу в дополнение, что казнь должна была непременно состояться. Из документов политического сыска известно: накануне палачи долго тренировались на бойне – вострили навык на баранах и телятах.) Народ же, как писал Г. Р. Державин – очевидец казни, «ждавший почему-то милосердия государыни, когда увидел голову в руках палача, единогласно ахнул и так содрогся, что от сильного движения мост поколебался и перила обвалились». Люди попадали в кронверский крепостной ров. Вечером тело преступника сожгли вместе с эшафотом. Примкнувших к бунту солдат прогнали сквозь строй.

* * *