Иванов

... Жизнь Марион была сложена из самых счастливых условий. Марион была молода и хороша, ум ее был остер и разнообразен, состояние порядочное, муж очень добрый человек. Хозяйством Марион заниматься было незачем, потому что она имела клад — домоуправительницу. Детьми Марион Бог не благословил; музыку она любила только слушать, но призвания к ней не чувствовала; читать... но не весь же день читать! Она и то читала иногда романы Сю, Дюма и Мери, но и те очень основательно ей надоели. Что ж было делать ей почти одной день-деньской с глазу на глаз со своим спокойствием, бесцельностью и досугом? И отдалась она обыденному ходу так называемой светской жизни, и видела она своим ясным умом каждую простую и выкрашенную нитку, из которой соткана была эта жизнь, на досуге тешилась иногда, насмешливо перебирая ее, — и все-таки жила ею. А дни шли за днями и выводили год за годом. И вот отчего сидела Марион утомленная и как будто усталая, и книга ее лежала недочитанная, и чашка стояла недопитая, и папироса была брошена недокуренная. Марион была уже не семнадцатилетняя институтка и не предавалась, как говорится, златым мечтам, потому что это значило только дразнить себя; но все же наедине с собою думается о чем-нибудь, даже и тогда, когда совершенно не о чем думать. И теперь перед полуусыпленным воображением Марион несвязно проходило много бесцветных знакомых ей лиц, много неясных картин прошлого отражалось так смутно и неопределенно, как дурно освещенный предмет на дагерротипной дощечке. Но один эпизод этого прошлого, когда луч памяти нечаянно упал на него, светлее и живее предстал перед нею, как иногда среди длинной и однообразной дороги на повороте какой-нибудь ландшафт вдруг нечаянно выглянет из-за угла леса и живописно и прихотливо раскинется перед глазами и надолго прикует их к себе всей прелестью неожиданного. Этот эпизод была встреча Марион с Тамариным. Она была коротка и мимоходна. Посреди бесцветных и однообразных лиц, наполнявших Н*ское светское общество, надо немного рельефности, чтобы быть замеченным. Как два путника, которых свела и развела дорога, они прошли мимо друг друга, но прошли, не раз оглянувшись назад и, может быть, тайно жалея, что им выпал не общий путь. И когда Марион вспомнила о Тамарине, ей живо нарисовался какой-то бал, пестрый круг танцующих, она в розовом платье с букетом белых камелий, а возле нее Тамарин, что-то ей тихо и оригинально говорящий, а впереди целая толпа безмолвно рисующихся нетанцующих мужчин, которая смотрит на нее, и ей так хорошо, и она, полная внутреннего самодовольствия, тихо обводит глазами весь пестрый круг; и вот в стороне одна пара представилась ей резко и ясно — и узнала она Вареньку, пристально смотрящую на нее задумчивыми темно голубыми глазами, а возле нее румяного и счастливого Володю, которого она не слушает... И тут бал исчез и целый ряд других мыслей бегло и тесно понесся перед нею...

В это время портьера у двери немного приподнялась и кто-то в черном едва слышно вошел по ковру.

Марион повернула голову, немного вгляделась и тихо вскрикнула:

 — Тамарин!

Тамарин поцеловал добродушно протянутую ему ручку и сел в кресло, в изголовье кушетки.

 — Согласитесь, что вы меня не ждали, — сказал он.

 — Еще бы! Вы имеете талант исчезать и являться точно нарочно для эффекта. Знаете ли, что я сию минуту думала об вас!

 — А я вам это доказываю. Я приехал не больше двух часов назад и тотчас же к вам.

 — И я уж успела заметить в вас перемену: вы воротились, кажется, любезнее, а мало постарели, — сказала Марион, оглядывая Тамарина. — Откуда вы?

 — Когда лет пять не посидишь на месте, так немного трудно отвечать на это. Жил в деревне, теперь из-за границы.

 — Везде занимались своей особой?

 — А воротился к вам...

 — Не обморочите! Вы забыли, что мне двадцать... ну да сколько бы ни было, а уж не семнадцать лет.

 — Тем лучше! Для вас не нужно становиться на ходули.

 — И для Вареньки теперь тоже: она немногим моложе меня. Что ж вы не спрашиваете о ней или уж наведались?

 — Я у ней не был, да и не скоро буду: ведь не давал я обет хранить к ней вечное постоянство; она меня мало занимает теперь.

 — Не потому ли, может быть, что и она вами столько же занимается?

Тамарин немного сморщился.

 — Нет, — отвечал он, — оттого что я не люблю повторять зады и найду кого-нибудь поинтереснее ее.

 — Можно узнать кого?

 — Вас, например.

Марион вместо ответа выдвинула вперед нижнюю губку и насмешливо усмехнулась.

 — Вы, кажется, слишком самоуверенны. Смотрите, чтоб я в самом деле не влюбился в вас, — сказал Тамарин.

 — Чем это, например?

 — Уж конечно, не ухаживанием.

 — Слава Богу! Я было уже приготовилась зевать.