Иванов, Петров, Сийдорофф или вожди лаборатории №2

– Интернет, голубчик, интернет. Прежде чем бежать, надо всё досконально изучить. А теперь пошли строить шалаш.

– Голова! – восхитился Иосиф и пошёл за Владимиром.

Через час шалаш был готов. Туда поставили рюкзаки, чтобы не промокли, если пойдёт дождь. На землю набросали остатки лапника. Над костром кипел чай, и булькала мутная белёсая жижа, в которой плавал белый разварившийся рис. Владимир выдал каждому по сухарю. Все достали кружки, и Адольф разлил в них супчик.

– Это можно есть? – спросил задумчиво Иосиф.

– Можно и нужно! И очень полезно! – сказал Ильич. – Во-первых: без соли! Во-вторых: рисовый клейстер обволакивает стенки желудка, благотворно влияет на кишечник… и на весь организм в целом! Впрочем, кто не хочет, может не есть. Не съеденная порция будет делиться на остальных.

Упрашивать никого не пришлось, все за день так устали и проголодались, что весь клейстер благодарно всосался организмами без остатка. Путешественники сидели возле костра, хлебали чай с карамельками и смотрели, не отрываясь, на вечерние пляски огня. Говорить не хотелось, думать тоже, просто было хорошо. Но усталость взяла своё, Владимир потянулся и сказал:

– А не пора ли на боковую?

Все согласились, потушили костёр, и пошли спать.

– Иосиф, вы в середине, мы по краям, – зевая, сказал Ильич.

– Почему я в середине?

– Потому что ваш предшественник был отцом всех народов. Вот и обогревайте всех! Да! И не забудьте загадать – «Сплю на новом месте, приснись жених невесте».

– Это ещё зачем?

– Для эксперимента. Вдруг, правда?

– Не буду!

– Задание для всех! И для Ади тоже. Утром расскажите.

Наконец все улеглись. Владимир, подложив руки под щёку, заснул сном праведника, вдыхая запах свежесрезанного ельника.

Ему снилось поле и бескрайнее голубое небо. Он бежал по этому полю и вдруг, высоко подпрыгнув, полетел над ним. «Теперь к облакам!» – подумал он. И тело послушно взмыло ввысь, повинуясь мысленным приказам. Внутри всё ликовало и пело:

«Свобода! Свобода! Вот она Свобода!!!»

Белые тучи раздвинулись, и из них показался голубой глаз в чёрных камышах ресниц, который внимательно смотрел на него, не мигая.

– Закройся! – пролетая мимо, сказал Владимир. – Сглазишь!

Но глаз и не думал закрываться, продолжая разглядывать его. На горизонте показалась чёрная точка. Она быстро приближалась к нему, вырастая в размерах, и превратилась в чудесного белого ангела с Наденькиным лицом. Владимир обрадовался.

– Белые ангелы издали кажутся чёрными, – сказал он, удивляясь своим наблюдениям.

– Я спасу тебя! – крикнул ангел-Надя и плюнул прямо в голубой глаз, попав точно в чёрный зрачок.

Глаз закрылся, а Владимир стал падать на землю спиной.

– Всё-таки сглазил, гад! – закричал ангел-Надя мужским голосом и бросился на помощь.

Владимир тянул к нему руки, но тот не мог его догнать. В спину что-то ударило. «Лес, – подумал он, – на деревья падаю». Под рёбра стукнуло так, что перехватило дыхание. «Конец!» – промелькнуло в голове, и он проснулся от крика Иосифа.

– Отползай, гад! – кричал тот.

– Что случилось, почему вы кричите и толкаете меня в бок? – спросил Владимир, включая фонарик.

– Мне тут один жених спать не даёт!

– Какой жених?

– Этот гад ко мне прижимается!

– Володичка, я нечаянно, мне было холодно, – оправдывался Адольф.

– Иосиф, почему вы так не любите Ади? – спросил Владимир.

– Это генетическое!

– Я не сделал вам ничего плохого!

– Попробовал бы! – рычал Иосиф.

– Вы всё не так поняли, – оправдывался Ади, – я, вообще-то, люблю женщин… просто непривычно холодно…

– Где вы видели в своей жизни женщин? Вы – лабораторная подопытная крыса № 3! – орал Иосиф.

– Позвольте! А Наденька? А Варенька? – лепетал Ади.

– Это медсёстры, а не женщины!

– Минуточку! – окончательно проснувшись, спросил Владимир. – Я что-то пропустил? Что там с Наденькой?

– Ничего, – всхлипнул Адольф.

– Позвольте, спросить, Иосиф, почему вы назвали Ади «крысой № 3»?

– Так это… вы, вроде как, крыса № 1, я – № 2, а он – № 3.

– А, вы в этом смысле… Понятно. Всё! Теперь спать.

– Владимир, – предложил Иосиф, – ложитесь в середину, так сказать, будете нейтральной полосой.

– У вас странное представление о нейтральной полосе, – хмыкнул Ильич, но переполз в середину.

Засыпая, он подумал: «В середине теплее… Всегда буду… нейтральной полосой».

Иосиф лежал и смотрел в проём шалаша. Ночь была такая тёмная, что можно было обойтись без специальных очков для сна. Только над деревьями изредка удивлённо моргала, подсматривающая за ними, глупенькая звезда. Тьма навалилась на него, придавливая к лапнику, окружая сонной тишиной, даря покой и отдохновение.

«Эта тьма была и тысячи и миллионы лет назад, – думал Иосиф, – первобытный человек так же как я лежал в шалаше или в пещере и о чём-то думал… или не думал… Что там Владимир… говорил? Сплю…на новом… месте…». Мысли стали путаться, с трудом вырываясь из мягких лап ночи, и Иосиф, потеряв последнюю ниточку сознания, которая связывала его с этим миром, уснул.

Ему снился страшный сон:

«Он шёл по просёлочной разбитой дороге. Из кустов вышла свинья и пошла рядом с ним.

– Ты кто? – спросил Иосиф.

– Свинья, – ответила свинья.