Иванов-сан (СИ)

Когда большая часть сопровождающих выстроилась у распахнутых дверей в большой зал, я попытался было тоже куда-нибудь пристроиться. Но Хасэгава-сан глянула через плечо, выгнула бровь и меня вежливо подтолкнули вперед. Блин, я уж было размечтался. Но придется снова крутиться, словно лягушка на раскаленной сковородке. И квакать аккуратнее, чтобы не сболтнуть чего лишнего.

Стол большой, широкий. На такой можно сверху еще один поставить вместе с креслами и куча свободного места по бокам останется.

Во главе заседает первый директор. Сасаки-сан. Мощный старик, железной рукой ведущий Московский филиал в светлое будущее. Все, что связано с реальной работой: добыча, переработка и продажи — это под его присмотром. Разные остальные заморочки, вроде рекламы, управления документооборотом и прочим — размазаны по оставшимся директорам, которых три штуки. И они все здесь.

Мори Джомей по правую руку от мрачного босса. Японцу вряд ли уже успели предъявить официальные обвинения, но что-то такое просочилось. Поэтому вокруг него — эдакая пустота. Кресла по бокам не заняты. В его сторону стараются лишний раз не смотреть. И тишина в зале. Похоронная.

С противоположного конца включили огромный телевизор — видео-звонок напрямую из Сендай. Скорее всего — этот пожелтевший со временем гриф — тот самый дядя. Которому уже успели нажаловаться и обрисовать во всех красках. Остальные лица — для меня картинки с главной страницы «лучшие люди корпорации». Вживую не сталкивался, только фотки разглядывал.

Двери закрылись, все расселись рядком. В середине стола, напротив второго директора — Хасэгава Норико. С тонкими полосками пластыря на лбу, шее и запястьях выглядит беззащитной. Хоть сейчас с нее икону пиши: Мадонна после нападения дракона. Я приготовился выслушивать реверансы и примеры красивого политеса, но мне преподали урок, как японцы между собой решают проблемы. Все свои, можно сказать. Директорат и мелкий приблудный, на которого никто даже внимания не обращает. Девушка влупила сразу из главного калибра.

— Мори-сан, клан Хасэгава хочет услышать ваши объяснения событиям, которые произошли сегодня. Вы обвиняетесь в организации заказного убийства и попытке узурпации власти.

— Ложь.

— Вы обвиняетесь в нарушении правил дзайбацу «Идемицу Косан», организации преступной схемы для кражи денег и убийстве людей, кто обеспечивал эту незаконную деятельность.

— Ложь.

Похоже, узкоглазого подобным не пронять. И препираться они могут до утра. А до меня откат в итоге добрался. Мне скучно, грустно и хочется в морду вмазать. Потому что я до сих пор помню тот забавный пипидастр — разноцветную пушистую метелочку, которая на каменные ступени упала. Поэтому приподнял руку над столом, обозначил желание говорить. Дождался, когда Сасаки-сан моргнет, и начал. Разумеется, по-японски. Потому что переводчиков нет. Считается, что все в зале обязаны понимать самостоятельно.

— Мори-сан, вы не мужчина. Вы вонючая отрыжка тануки, позор Японии. Вы своим существованием оскорбляете людей, кому знакомы понятия «честь» и «совесть». Вы позорите корпорацию, которая дала вам все. Вы не способны признать сделанные ошибки и поступить, как полагается по законам бусидо. Мне грустно, что с таким негодяем приходится сидеть за одним столом.

Наверное, если бы потолок обвалился на головы, эффект был бы куда меньше. Мори Джомей сначала открыл рот от изумления, затем закрыл и сидел молча, медленно бледнея. Остальные превратились в соляные столбы и пытались сообразить, что будет дальше. Так тянулось секунд двадцать, после чего еле слышно засмеялись на противоположных концах стола: на экране телевизора довольно заквохтал Хасэгава Сабуро, а справа — Сасаки-сан. Именно смех перемкнул что-то в голове у второго директора и он зашипел:

— Не тебе судить о чести, паршивый варвар! Мои предки…

— Заткнись, — и еще ладонью по столу прихлопнул, чтобы не дать дальше в мою сторону тявкать. — Ты прислал наемных убийц. Я уничтожил их всех. Вот этими руками. Только перед смертью успели мне рассказать много интересного. И как ты деньги крутил. Как уголовника хотел подбросить рядом с мертвой Хасэгава-сан. Как на допросах пытался убедить идиота, чтобы чужими руками всю грязную работу сделать… У меня есть их признание. Но вот в чем проблема… Если я это признание опубликую официально, дзайбацу будет опозорена. Один из ведущих директоров тащил все, куда только мог грязные руки протянуть… Хотя можно сделать иначе. Признание совершенных ошибок и все дерьмо забираешь с собой. Тогда это будет исключительно внутренняя проблема и вся история не станет достоянием репортеров. Ты меня понял, отрыжка тануки?.. Я правильно его называю, Хасэгава-сан?

Девушка кивнула:

— Совершенно правильно, Иванов-сан.

Мори ответил почти сразу. Даже чуть привстал:

— Признание? Будет тебе признание, варвар… Я хочу поговорить с ним. Один на один. Пока я второй директор — у меня есть такие полномочия!.. — протянув руку к пульту телевизора, щелкнул кнопкой и погасил экран. — После разговора мы решим, как закончится эта история.

* * *