«Ивановский миф» и литература

Туман разбавляет ночную тьму,
Скрывается звезд броня…
Проснитесь!
Не мне же смотреть одному
На утро нового дня.

На историко-филологическом факультете Ивановского пединститута активно работает литературно-творческий кружок (ЛТК). Здесь же в 1963 году был выпущен машинописный альманах «В поле ветер» (редактор Бронислав Николаев). Названию альманаха соответствовали стихи, помещенные в нем: по-молодому размашистые, гулкие:

Дождь шел,
   как я,
Размашисто и крупно,
Мы оба выходили из себя…
Автомашин надраенные крупы
Давили дождь,
   осколками звеня.
Он воскресал
   и бряцал снова шпагой…

(Э. Шапиро)

Даже здесь,
где громады дома
спят спокойствием серых льдин,
слышу, как прорастают слова
из неведомых мне глубин.
Слышу,
как, наливаясь соком
снов и солнц золотою смесью,
заражаются
гулким током
неизвестных доселе песен…

(Л. Таганов)

Зима! Холод!
Здравствуй, город!
Иду к твоему теплу,
Весенней зеленью хочу прорасти на твоих улицах.

(Л. Шлычков)

В 1962 году с инспекторской миссией проверки состояния молодой поэзии из Москвы в Иваново приезжал довольно известный поэт с весьма одиозной репутацией — Алексей Марков. Не отрицая факта поэтического подъема на родине Первого Совета, он тем не менее с нескрываемым раздражением писал об абстрактной романтике, о пагубности «разнообразных влияний от Северянина до Цветаевой, от Пастернака до Мартынова», проявляющихся в поэзии молодых ивановцев[323]. Конечно, «абстрактная романтика» присутствовала в их стихах. Давали знать всяческие влияния. И юношеское пижонство здесь было налицо. Но за этим стояло не только пресловутое «незнание жизни», но и тяготение к высокой культуре, к забытым традициям, освобождение от унылого стиля «рабочей» поэзии, прославляющей «наши достижения», которая, кстати сказать, и тогда, и после не уставала заявлять о себе.

Самое крупное литературное объединение той поры — «Клуб любителей литературы» при областной молодежной газете «Ленинец».

Клуб возник в Иванове в ноябре 1961 года. Инициаторами его создания стали молодые литераторы-журналисты Геннадий Серебряков и Виталий Сердюк. Возглавил клуб, став его «президентом», поэт Владимир Догадаев. В. Сердюк так вспоминал первое заседание клуба: «Уже не помню во всех подробностях тот день — 26 ноября 1961 года — но осталось ощущение праздника, чего-то значительного, веселого, волнующего. Лишь зрительная память возвращает картину людской тесноты в вестибюле и узком коридоре редакции, что находилась тогда на улице Степанова, а в ушах стоит плотный гул голосов, шуток и какого-то ощущаемого во всем напряжения.

Мы с Геннадием Серебряковым взволнованы: кто бы мог подумать, что объявление в газете о создании „клуба любителей литературы“ при нашем „Ленинце“ вызовет такой интерес и отклик? <… > Да, какое веселое, беззаботное, полное тепла и товарищества было время!

Чуть ли не на каждое очередное заседание клуба приходили новые ребята и девушки: студенты-медики Борис Смирнов и Марк Тверской, школьники Лева Кайдашов и Марк Анцыферов, инженер Василий Костин, студентка Ирина Багажкова, Мария Радионова, Виктор Криворук, Василий Рождествин (пос. Мыт). Иногда заглядывала инженер Лариса Щасная. И еще другие, другие…»[324].

Автор этой книги, которой состоял в клубе с первого дня его работы, может подтвердить, что это было одно из самых шумно талантливых мест в Иванове начала 60-х годов. Запомнилось разнообразие лиц, голосов, жестов, бесконечные споры о поэзии и вообще «за жизнь», состязание за право быть самым оригинальным, самым философичным и еще каким-то самым-самым.

Однако скоро выяснилось, что легко провозглашать свою избранность («Стыдно не быть великим» — с таким кличем выступал Евгений Евтушенко). Труднее быть личностью в литературе. Далеко не каждый подававший тогда надежды стал писателем, обогатившим «ивановский миф». Но были и те, кто сумел это сделать.

***

Бесспорным лидером молодой ивановской поэзии 60-х годов был Геннадий Серебряков (1937–1996).

Он запомнился ивановцам талантливым, красивым, молодым. Изабелла Шомова, работавшая с Серебряковым в редакции газеты, «Ленинец», вспоминает: «… Все его любили. Чувствовали — талант, самородок! Ну а что он, ко всему, был еще и очень симпатичным, даже красивым, умножало число поклонников и в особенности поклонниц. Он был красив именно русской красотой: голубые глаза, прямой точеный нос, благородно вылепленный подбородок, прекрасная шевелюра чуть волнистых волос.

Но, пожалуй, более всего его любили за добрый и веселый характер»[325].