Ивановы. Фамильная магия

– От скуки, – она встала, используя палец в качестве закладки и подошла ко мне. – Ты казался мне занятным, поэтому я подбрасывала тебе их. Чтобы ты смог продержаться в доме. Ты ведь сам был рад такому раскладу, правда? – она опустилась на мои колени. – Ах ты мелкий слизняк, который так завидует чайкам. Хочется быть кем-то важным, да, Гоша?

Со всего размаху я влепил ей пощечину, отчего ее прекрасная щека порозовела. Тут же опомнившись, я был готов извиниться, ползать на коленях, если понадобиться. Но в ее блестящих глазах показался такой интерес, что я решил во имя этой любви быть тем, кем быть не должен, кем быть не хотел. Как мог, так любил.

– Ко мне просто нужно было быть добрее, – хамство, с которым она смотрела на меня, поражало.

Вероника как ни в чем ни бывало поднялась с моих колен и вернулась на свое прежнее место. Мне бы хотелось иметь над ней ту же власть, что она имела надо мной.

– Я могу тебя вытащить.

– Да что ты! И что же я должна буду отдать взамен? – ее рыжие волосы переливались в лучах солнца и беспощадно спадали на плечи. – И что тут говорить, все понятно. Лучшее для тебя уже произошло. О любви, все о любви, – она мечтательно прикрыла глаза. – Беда в том, золотце, что человек создал себе иллюзию, дабы прикрыть неприятную правду природы. Мы животные, тут уж ничего не поделать. Самые умные в итоге самые несчастные. Знаешь? Все эти признаки великого чувства… Дышать в такт так неудобно!

– Ты всего лишь ребенок…

– Напоминай об этом себе, когда будешь передергивать глубокой ночью.

– Заткнись! – я ринулся с места, но ее наглое и уверенное лицо меня смутило, я отвернулся. – Я знаю, во что верить. Ты слишком эгоистична, поэтому тебе кажется, что все вокруг тебя недостойны. Зато тебе понятно то, что можно потрогать, правда? Но ты ошибаешься. Главное то, чего не видно.

– Да ты поэт, – она засмеялась. – Ну так что, предложение по свободе будут? Дом – это так приятно.

Мне казалось, что время тянется клиновым сиропом. Я размеренно мыслил, что могу получить исходя из предложенных обстоятельств.

– Выходи за меня.

– Вау…

– Я серьезно, – повернулся к ней я. – Тебе нужен опекун, чтобы выйти на свободу, а я обещаю быть покорным твоей воле. Ты сможешь сама выбирать, как жить и что делать, я ничего не буду от тебя требовать.

– Как же, – улыбнулась она. – Фамилия, деньги, власть. Конечно, ты ничего не будешь от меня требовать. Я похожа на дуру, милый? А?

Наверное, это было слишком. Анна, покорная и слабая, будет мне отличной парой. Не требовательная. Но какая же жалкая! При одной мысли о том, что мне придется целовать ее ближайшие пять лет, меня выворачивало наизнанку. Но я бы точно добился всего, чего так хотел. Кроме Вероники. А ее, к сожалению, я хотел больше всего.

– Слушай, – я попытался быть максимально уверенным, – парни твоего круга не оценят всей этой твоей сексуальности. Они слишком заняты собственной. А кто нет, тот торчит под наркотой. Неужели ты можешь вспомнить хотя бы одного приличного? – она внимательно смотрела на меня, но я не мог прочитать ее эмоции. – Нет ведь. А с такой предысторией мужчине постарше ты тоже нужна не будешь. Поэтому так или иначе, тебя выберут из-за денег и положения. Внешность, увы, недолговечна. Совсем скоро тебе придется колоть болезненные уколы и проводить вечера в спортзале, чтобы поддерживать то немногое, что оставит тебе беспощадное время. Но ты и это потеряешь. И если у твоего мужа будет хоть немного мозгов, он поймет это раньше, чем скажет «согласен» в ЗАГСе. Так почему не я, которого ты сможешь контролировать и который по-настоящему вожделеет тебя?

Ее такие детские черты лица напоминали мне время, когда я был менее циничен. Если оно таковым было. Я вспоминал себя школьником, думал о том, кем бы я мог стать, попадись мне другое окружение. Говорят, в конце всегда думаешь о начале. Когда я здесь, в финале своей истории, я вспоминаю свысока не детство, а тот поворотный момент, когда мы с Вероникой пожали руки и решили объединиться.

Свадьба, свадьба, кольца, кольца

Я стоял перед большим зеркалом в доме богатейшей семьи в костюме, о котором еще год назад не мог и мечтать. Я готовился стать мужем женщины, которую желал всего чуть меньше, чем ее деньги. Я был счастливейшим из людей, как мне тогда казалось, но непонятное чувство внутренней тревоги не давало моему сердцу воспарить над облаками.

На улице была весна, прекрасная пора во всех отношениях. Солнце уже держалось дольше обычного, шубы уступили пальто, а шапки – шляпам. Птицы весело карабкались по еще лысым деревьям, но ощущение всеобщего расцвета заставляло любого горожанина хоть раз в день улыбнуться.

К моему удивлению, никто из Ивановых не был шокирован нашей свадьбой. Даже Анна, моя так называемая любовница, только грустно улыбнулась, видимо, привыкла проигрывать сестре, более молодой, более проворной. Ее красные губы обмякли, она равнодушно держала бокал розового вина на нашей помолвке.