Иванушка на курьих ножках

– Иначе никак, детективы могли сдать их на анализ. Маловероятно, но вдруг? Такая штука, как сыворотка правды, давно существует, только меняется ее состав. Мескалин, змеиный яд, разные наркотики, пентотал натрия… Все это применялось лишь под контролем врача, вводилось внутримышечно. А сейчас появился раствор для питья, он просто наливается в воду, и через короткое время человек все свои мысли и тайны выкладывает. Придумана штука совсем недавно. И, как видишь, она работает. Бутылки унесла, потому что детективы не дураки, могли удивиться, почему это Эмилия вдруг им правду вываливает. Затем вспомнят, как она воду пила, и отправят оставшиеся в таре капли на анализ. Да надо знать, что искать! И нет анализа на все. А вдруг обнаружится нечто, что сработает подсказкой? Лучше перебдеть, чем недобдеть. Сейчас же они твердо уверены, что Эмилия больна, опека ей нужна. Потерпим некоторое время, станем поить ее и Лерку вкусными компотами. Максимум через полгода или совсем с ума сойдут, или крышу навечно потеряют. А мы с тобой тогда станем богаты, будем делать что хотим. Только тебе придется пожить с мамашей, поизображать любящего сына. Начнешь ей компотик подавать.

– Конечно, – согласился Мариус. – Откуда ты столько знаешь? Как эту сыворотку добыла?

Леокадия засмеялась.

– Детка, я всегда любила умных мужиков, слушала, что они рассказывают. И надо уметь так расстаться с любовником, чтобы друзьями остаться. У меня с большинством бывших так. Оцени выгоду правильного поведения! Один препаратик дал, другой – дозу сыворотки.

– Я тобой восхищаюсь! – воскликнул племянник и резко сменил тему: – Как же я мечтаю открыть свою фирму!

– Потерпи чуток, и откроешь… Сама займусь Валерией. Спешить нельзя. Все должны видеть, что ты обожаешь психованную мамашу, возишься с ней. А я тащу на себе племянницу с начисто съехавшей крышей. Устроим им потом красивые похороны, поминки. Немного подождать, и мы богаты… Расскажи-ка мне про свою фирму. Что придумал?

Разговор длился еще сорок три минуты, потом Мариус распрощался и ушел. Леокадия начала собирать посуду. Звякали чашки, звенели ложки, потом хозяйка засмеялась и сказала:

– Эмилия всю жизнь истерила, потом потеряла рассудок. Удивит это кого-то? Нет. Валерия всех и всего боится, мать опоила ее сильными лекарствами, чтобы в психушку сдать. Удивит кого-то смерть Лерки? Нет. Мариус внезапно начнет чудить, примется то смеяться, то плакать. Может, кто и поразится такому его поведению. Но доктора узнают про Эмилию, Валерию… Генетика, ах эта генетика! Все в семье, кроме меня, психи. Неудивительно, если Мариус с собой покончит, отравится!

Дальше ничего не записалось.

– И что нам теперь делать? – растерялся батлер.

– Сейчас поеду к одному человеку, – ответил я, – поговорю, и все непременно будет хорошо. Мой друг разберется. Леокадии и Мариусу не удастся выполнить свой план. Да и Мариус жив останется.

Борис пошел к двери, говоря на ходу:

– Такой ситуации у нас еще не было. Иван Павлович, жизнь постоянно подбрасывает нам разные испытания. И как вам удается не злиться на людей? На меня порой накатывает негодование, возникает желание кое-кому в репу дать! Почему не пасуете перед трудностями?

Я засмеялся.

– Боря, в репу дать мне пару раз тоже хотелось. Но я подавил это неинтеллигентное желание. Увы, человеческий род болен завистью, жадностью, а главное – сребролюбием и постоянным желанием учить всех, как следует жить, ставя в пример себя любимого.

Раздался звонок в дверь. Борис ушел. Я вздохнул: надеюсь, это не маменька, у меня сейчас нет времени на долгие беседы, надо спешно ехать. Но в комнату влетела именно она.

– Вава! Модный показ отменяется!

– Понял, – ответил я, стараясь не демонстрировать радость.

Перспектива шагать по подиуму в костюме курицы меня совсем не радовала. Я хорошо понимал, что милые подруженции маменьки – Люка, Кука, Зюка, Нюка, Дюка и прочие злоязычные дамы – мастерицы приклеивать прозвища окружающим. Олесю Вадкину, даму перезрелой сочности, они именуют «Красной Шапочкой на пенсии», а Галину Сергеевну, которая обожает одеваться во все розовое и постоянно жалуется на отсутствие к ней любви и уважения окружающих, называют «свинкой в слезах». Я же определенно получу имя «Иванушка на курьих ножках», и оно прилипнет ко мне до самой моей кончины. Хорошо, если данная фраза не станет эпитафией на моей могиле.

Как такое возможно? Я же все-таки моложе цветочков из этого букета прекрасных дам. Верно, но они точно переживут меня. Маменька и все ее приятельницы вечны. Не удивлюсь, если после своей физической смерти они превратятся в привидения, по ночам станут собираться на своих могилах и примутся с восторгом обсуждать посетителей кладбища и всех своих знакомых.

– Эдуард – идиот, – продолжила маменька, – меня опередила модельер Франсуаза Гардени! Она выпустила коллекцию маскарадных костюмов. И там есть наряды курицы, банки икры… Понял?

– Да, – коротко ответил я, надеясь, что маменька обидится и уйдет.

Но нет!

– Борис, чаю, – потребовала незваная гостья. – Пойду лапки ополосну!