Иветта

Уже так много времени прошло со смерти родителей, казалось, боль немного отступила, но иногда словно волнами накатывала вновь, да так сильно, что девать себя было некуда, то ли на стену лезть, то ли выть в подушку, то ли с окна сброситься. В такие моменты нужно было просто переждать, ещё лучше отвлечься на что-то, но сейчас я сидела во дворе, около нашего дома, а вокруг меня была только пустая улица и мучительные минуты ожидания. Я снова набрала номер Евы, но всё тот же противный голос говорил, что «абонент вне зоны доступа сети». Хотелось встать и уйти, но не подниматься обратно в квартиру, поэтому я сидела и ждала, переживая всё больше. Ева не сказала мне свой новый адрес, поэтому я не знала, куда бежать искать её. Картину отлично завершала жуткая головная боль. Я решила всё-таки вернуться к таблеткам, чтобы быть в лучшем состоянии духа на свадьбе, и, видимо, побочный эффект не заставил себя ждать.

Посмотрела на Часы – прошло ещё тридцать минут и всё, что изменилось, это оповещение об ещё одном пропущенным от Артура – не хотелось сейчас с ним говорить. Стало совсем холодно, и я, разозлившись окончательно, решила идти домой, но снова не встала. Посижу ещё пару минут.

Послышались чьи-то знакомые шаги. Или просто похожие? Я вгляделась в темноту и заметила тёмную фигуру, но кто именно это не видела. Надеюсь, что Ева.

Но нет, из темноты вышел Артур, и я разочарованно упала на лавочку.

– Иветта, что ты здесь делаешь? – спросил он строгим и взволнованным голосом. – Ты чего не дома? И почему на звонки не отвечаешь?

– Еву жду, ты же знаешь, – ответила я нехотя.

– Два часа?

– Меньше.

– Почему не в квартире?

– Не хочу, мы же собираемся погулять, потом снова обуваться, одеваться, – хотела бы я сама знать, почему мне так не хочется ждать её в квартире.

– Ты в курсе, что у тебя губы посинели, да и лицо, похоже, – он взял меняя за подбородок и критично осмотрел. Я молчала. Да, я знала, но это ничего не меняет. – Пойдём домой, ладно?

– Я жду Еву, – кинула.

– Да какую Еву-то, господи, – закатил он глаза.

Я недовольно на него посмотрела и пробормотала: – Какую-какую? Сестру мою, ты прекрасно знаешь.

– Да нет никакой сестры! – он потряс меня за плечи.

Я совсем растерялась, он говорил какой-то бред.

– Ты что, с дуба рухнул? – спросила я потерянно.

– Скорее ты! Всегда ты была одна в семье! Ни сестёр, ни братьев.

– Ты просто с ней незнаком.

– Да? И твоя тётя тоже? Помнишь, мы сидели у тебя дома, а ты отошла окно закрыть? Я сохранил номер твоей тёти, поговорил с ней, потом с врачом. Мы заботились о твоём здоровье. Врач сказал, что не стоит тебе так просто заявлять, что она твоя выдумка, дабы уберечь твою психику, но я больше не могу! Нет сестры и не было, понимаешь?

– Нет, – пробормотала. – Нет, нет, нет! – я закричала и оттолкнула Артура, освободившись от его цепких рук. – Нет! – я вскочила и залетела в подъезд, захлопнув дверь.

Я сжала рукой рот, чтобы не слышать свои всхлипывания, но это не помогало. Я плакала, хотела закричать и упасть, а Артур стучал в дверь, что-то выкрикивал. Они сговорились, да, они сговорились, вот и всё. Хотят совсем из ума выжить, предатели.

Я пошла в квартиру. Лишь бы не слышать его, не слышать.

В итоге усталость взяла своё, и я вновь перешла на шаг. Возле подъезда я кинула презрительный взгляд на Артура, следящего за мной, и, хлопнув дверью в подъезд, зашла в дом.

В квартире я первым делом кинулась в уже снова мою комнату и стянула одеяла с кровати, открыла все шкафы, залезла в гардеробную, несколько раз проверила стол. Я села на пол, и уронила голову на руки. Ни одного, ни одного следа пребывания другого человека. Это всё сон? Я вспомнила, что в родительской комнате хранятся фотоальбомы и побежала туда. Они как обычно лежали на верхней полке в шкафу. Я едва видела сквозь слёзы размытые лица: бабушки, дедушки, родители, тётя, кузены и я. Всё! Больше никого.

Как? Как это возможно? Ведь я же видела её, разговаривала с ней, готовила для нас. Нет, это бред, сон, невозможно. Столько мыслей в голове, столько пустоты и эмоций, столько чувств, столько ненависти, столько боли. Нет у меня ни родителей, ни сёстры, никого.

– Врёшь, – я замерла. Ева, это её голос. Значит, всё правда.

Я медленно повернула голову. Никого. Но я же слышала.

Я уставилась в одну точку, где-то в глубине, внутри души, сердца, в глубине крутилась какая-та мысль, очевидная, понятная, но неприятная.

– Врёшь, – говорила Ева, говорил мой внутренний голос.