Иветта

Ева есть, Ева эта часть меня. Мне неожиданно вспомнилось, как в моём детстве мы с бабушкой читали книгу. Там была главная героиня – Ева, и бабуля сказала, что от этого имени образовалось моё, что сначала меня хотели назвать так, но в итоге остановились на Иветте, коротко – Ива. А я с тех пор представляла, что на самом деле у меня есть сестрёнка, только живёт она в сердце. А когда она появилась после смерти родителей, я наделила её всеми своими плохими качествами. Ведь это я была плохой дочерью, это я сбежала в Москву, это я выводила родителей, я потеряла ребёнка и так и не смогла простить себя за это, я скрывала всё от мамы с папой. Я ушла от Паши, осознав, что мне надоели такие отношения, но не перестала бояться его. Я познакомилась с милым парнем, в прямом смысле столкнувшись с ним на улице. За несколько месяцев до аварии я раскаялась и попыталась построить отношения заново. Всё начало идти на поправку. А там, а там… Паша вдруг вспомнил обо мне, да и мне напомнил синяками на теле. Потом мы поругались с Артуром, а я решила бежать от всего этого туда, где меня всегда ждали – к родителям. Мы ехали из аэропорта, смеялись, болтали и пели и вдруг визг тормозов, толчок, темнота… Они ведь погибли из-за меня… Я не знаю, простили ли они мне это. Наверное. Это ж папа с мамой, мои милые, любимые мамуля и папуля. Но я слишком многое им не рассказала, е дала понять, как я их люблю. Я столько упустила и хотела вернуть это через Еву.

Одинока ли я теперь? Нет, я сильно заблуждалась. У меня есть подруги, которые пытались вытащить меня из моего ужасного состояния, названивали мне, я отвечала, но холодно, прерывисто – и их тоже отвергла. Простят ли они меня за это? У меня есть родственники, которые меня поддерживают, особенно тётя. И, главное, у меня есть мой без пяти минут муж, который был рядом всё время после смерти родителей, тот, кто вытащил меня из трясины, спас мою жизнь, кто приехал из Москвы… И как его отпустили?

Но как же легко и его я отвергла, посчитала предателем. Моё тело онемело, словно тяжёлые цепи сжали мои плечи, моё сердце. Они впивались в тонкую кожу, скручивали живот и внутренние органы. Мне показалось, я задыхаюсь. Судорожно втянула воздух, но до лёгких дошла только малая его часть. Перед глазами всё потемнело. С трудом, на ощупь я пошла к окну. Стены казались слишком шершавыми, ноги запутывались, а углы больно царапались. Выйдя на балкон, я с трудом отворила форточку. Прохладный воздух приятно обнял меня, но лёгкие всё так же работали с трудом. Я не могла толком разглядеть, что там, снаружи, перед глазами всё плыло, но мне показалось как будто два белых сияющих пятнышка маячат в воздухе. Они стремительно приближались ко мне. Может это пули, может смерть? Они были совсем близко и очертаниями напоминали какие-то фигуры, когда перед глазами потемнело окончательно. Я повисла на раме, уверенная, что сейчас упаду в обморок, но вдруг тело начало обретать силы, а глаза постепенно снова начинали что-то видеть.

Я упала в старое потрёпанное кресло, тяжело дыша. Голова жутко болела, будто кто-то изрядно побил меня молотком по голове, всё тело ломило, но я понимала, что самое страшное позади. И очень надеялась, что такое больше не повторится.

***

По-хорошему надо бы было устроиться в кровати и проспать сутки, но стыд не позволял мне даже надеяться на подобное. Он гнал меня. Из комнаты, из квартиры, сбивал с ног, велел идти, искать человека, которого я так сильно любила – Артура. Я звонила ему раз двадцать, но телефон упорно повторял «абонент вне зоны доступа сети». Кажется, я выпила аспирин. Или нет? Но чувствовала я себя всё равно ужасно. Я вытащила себя на улицу, забыв даже надеть куртку. Холод тут же заставил меня дрожать, но я не стала останавливаться. Конечно, во дворе его не было. Больше – я даже не знала, куда мне идти. Где он жил всё это время? Я была уверена, что в своей квартире, по московскому адресу, но мы не в Москве… Я позвонила тёте. Может, она знает? Нет. Спросила, что случилось, но я бросила трубку, пообещав рассказать всё позже – сейчас не время. А может он не дома? Может, в какой-нибудь кофейне? Как же мне плохо. Я не понимаю, кто я, не понимаю, как это произошло. Может мне лучше лечь в клинику, вдруг я опасна? Вдруг Артур тоже не существует, а родители живы. Я думала о многом, заглядывая во все открытые заведения недалеко от дома. Куда-то меня не пускали, критично оглядывая м ой внешний вид – интересно, кого они во мне видели, наркоманку или алкоголичку? Люди ведь обычно судят только по таким критериям, никто и не подумает, что человек просто тяжело, или плохо, или он убит горем, тревогой, что глаза бывают красными и от слёз.

Вновь вернувшись к дому, я некоторое время простояла, не в силах выбрать, куда пойти дальше. Уже полтора часа я шаталась по району. Я закрыла глаза и покрутилась на месте. Остановилась и, открыв глаза, пошла по направлению, которое выбрало моё тело. Совсем скоро мне на глаза попался тёмный бар, располагающийся в подвале, что было очень необычно.