Иволга будет летать

Майор остановился, протер рукавицей противоснежные очки и еще раз осмотрелся. Он был не из тех, кто позволяет эмоциям вмешиваться в работу, потому спуск происходил не быстрее и не медленнее положенного, а с той скоростью и с теми мерами предосторожности, которые диктовала погода. Внизу уже виднелся маяк на станции — до нее оставалось меньше четырехсот метров по прямой под умеренным уклоном; но майор жестом показал повернуть на запасной, более сложный, но более безопасный маршрут: снег северного склона сдувало вбок, лавин там не бывало.

— К утру так или иначе будем на месте, — сказал майор ближайшему к нему спасателю: у того жена на станции была на сносях, и потому он сильнее других торопился вниз. — Поспешишь — только Дракона рассердишь.

— Его старуха, если обозлится, пострашнее Дракона будет, — сказал кто-то.

Майор хмыкнул в обледенелые усы и продолжил спуск.

* * *

Давыдова разбудили громкие голоса из-за стены: отряд спасателей майора ан-Хоба вернулся. Уже светало.

Завтракали все вместе: уставшие и хмурые спасатели, подскочившие до зари дети, старики — которые, казалось, вовсе не ложились — и отчаянно зевающий Давыдов. Разговор за столом не клеился; непривычно молчаливый Ош ан-Хоба сосредоточенно хлебал кашу, старик Нуршалах шикал на лезущих с расспросами мальчишек.

— Слава, возьмешь моего вниз? — спросил вдруг майор, тяжелой рукой припечатав сына к скамье; тот сразу притих и выпрямился, одновременно напуганный и гордый тем, что отец обратил на него внимание. Мальчика звали Раимом; ему недавно исполнилось десять.

Давыдов растерянно моргнул.

— Но я на катере. Стоит ли?..

— Хватит ему учебу прогуливать; и жена скучает. Чай, взрослый мужчина, не баба на сносях: от перегрузок не разболеется. — Майор потрепал сына по плечу; «взрослый мужчина» с готовностью закивал. — Смирнов Волхву неизвестно когда вылет даст. Что ж мальцу теперь, пешком в школу топать?

Давыдов припомнил, что Абрамцев, после выгрузки продуктов, должен был забрать вниз Раима, у которого закончились каникулы, и жену одного из спасателей, у которой тяжело протекала беременность. Людей со станций почти всегда забирал Абрамцев, а Давыдов возил грузы. Хотя случалось иногда летать и с пассажирами; в основном, в экстренных случаях.

— Я на такой машине уже летал! — заявил Раим, но тут же, смутившись, добавил. — Правда, я тогда маленький был, мало помню.

Глаза у мальчишки блестели; вряд ли он скучал по школе, но сидеть с дедом на станции ему надоело, а полет был каким-никаким приключением.

— Не на такой, — поправил сына майор. — Это грузовой катер. Такие людей обычно не возят, но ты у нас будешь особенный пассажир. Ну что, Слав — возьмешь?

— Возьму, — согласился Давыдов. Шторм почти стих, так что перелет предстоял не намного опасней любого другого. Отпрыск рода ан-Хоба был парень крепкий, в отца и деда, и если те считали, что Раиму нужно лететь — так оно и было. Давыдов знал майора-спасателя не то чтоб близко, но, можно сказать, неплохо: по службе они часто сталкивались в горах, а изредка общались и внизу. Ош ан-Хоба был с детства дружен с Абрамцевой и, когда у него случались командировки на Дармын, обычно заходил к ней в гости: он производил впечатление человека умного и отлично знающего свое дело, не склонного к импульсивным решениям и необязательному риску.

— Спасибо! — заулыбался Раим.

— Но если инспектор Каляев заявится прямо на посадочную площадку — нам с тобой обоим не поздоровится, Ош, — спохватился Давыдов. — Вернее сказать, всем троим. — Он строго взглянул на расшумевшегося мальчишку.

— Значит, попрошу ребят внизу отвлечь его, если вдруг сунется. — Майор пригладил усы. — Он правда крутой тип, этот Каляев?

— Валя говорит — да. Хотя, если издали взглянуть — обычный бюрократ со связями где-то наверху. — Давыдов поморщился. — И с нюхом, мать его, на неприятности: принесла нелегкая в такое время!

— А Машка хочет в следующий раз со мной полететь, — вклинился заскучавший от непонятного разговора Раим. — Но ей дед не разрешает, потому что еще мелкая! Стро-о-гий.

Машка была ровесницей Раима, но приходилась внучкой полковнику Смирнову, который имел свое мнение по поводу правильного воспитания девочек — и полеты на Хан-Арак в это воспитание не входили. Хотя Валя время от времени пыталась Смирнова переубедить.

— Это ты строгих не видел, баловень! Так, доел? Топай собираться. — Майор подтолкнул сына к выходу и встал сам. — Погрузка началась, вылет обещали дать через полчаса. На площадке встретимся.

Но ждать пришлось почти час, за который Давыдов успел показать ан-Хоба-младшему всю кабину и грузовые отсеки и намертво примотать мальчишку ремнями к «штурманскому» креслу — рудименту эпохи пилотирования в четыре руки.

Майор, сославшись на усталость, ушел. Зато старик Нуршалах оставался на площадке до последней минуты.

— Ты хорошо говорил вчера, — начал вдруг он ни с того, ни с сего. — Твой друг будет рад услышать твои слова.

«Ну да: жертвенный баран», — вспомнил Давыдов. — «Сначала приводят слушать…»