Из ада в рай – Божий промысел. Книга 1

– Здорово Ярино. Чи надовго сюди явились? Це з тобою оця паняночка? Мотря, іди, там порося кричить, їсти просить.

– Посидьте, я зараз повернусь. Пообідаєм разом.

– Та ти не турбуйся, ми були у Ніны, наїлися доситу. Та вже додому треба іти.

Мама взяла меня за руку, и мы пошли домой. Мама не удержалась, она расплакалась по дороге.

– Не на кого мне тебя оставить. Не нужны мы здесь.

Мама старалась помогать копать и садить огород. Я тоже копошилась там. К Великодню з усим управились – побілили  хату знаружи и внутрі, підвили сажою. Долівку мама змазала замісом глини з свіжим коров’їм кізяком, і долівка прийняла колір хакі. Потім все притрусила зеленою травою – осотом. Така традиція – перед Великоднем обов’язково білити и внурі та  знаружи. Тітка Дуня на всіх напекла розкішні паски. Ми покрасили яйця. Під образами засвітили лампадку. Вся комната наполнилась каким-то необыкновенным духом святости. В полночь мы пошли в церковь на другой стороне села через мост на всенощную. Церковь была просто забита людьми. Я первый раз выстояла всю службу и видела крестный ход и как святили куличи и яйца. Церковное песнопение очень глубоко запало в душу. К сожалению, очень долгое время мы лишены были этого блаженства.

Как только потеплело, меня отправили спать на чердак сарая. На украинском языке это называлось клуня – там хранились продукты на зиму, а на чердаке -сено. Запах сена – просто завораживающий, и видно ночное небо. Звёзды, кажется, смотрят на тебя, и мы переговариваемся. Мне тогда часто снилось, что летаю с планеты на планету. Да так ясно видела сон, что и теперь помню. Теперь как-то сны не запоминаются. Иногда и светлые, красивые цветные сны снятся. Но встаю и, как говорится, куда ночь туда сон. А тогда под влиянием снов меня манило небо, хотелось стать лётчицей. Наверное, это слишком рискованно, и поэтому мне было ниспослано много испытаний, сделавших мои детские мечты неисполнимыми.

Незаметно время пробежало и наступила жатва. Жали пшеницу, рожь косой или серпом, вязали снопы и ставили один к одному, т.е. скирдовали. Иногда я ходила с дедушкой в поле. Помощи от меня было мало, а мама помогала. На тележке привозили домой снопы. Во дворе был ток. Очищалась земля, вокруг ставили снопы, и дедушка молотил т.н. ціпом. Это две палки, на концах проделаны дырки, через которые протянута петля из ремня. Поднимаешь длинную палку – короткая описывает круг, опускаешь – она с силой ударяет по колосьям, и зерно освобождается. Зерно просушивали и провеивали. Что-то стелили на землю, ведро с зерном поднимали кверху, зерно сыпалось на подстилку, а шелуху ветер сносил в сторону. Вечерами мололи на жерновах. Принцип такой: камень вручную вращали, и зерно попадало между двумя камнями – получалась мука. Жернова находились на широкой лавке-скамейке в той же небольшой комнате, где жили и было, собственно, всё: и кухня, и столовая, и спальня…

Дедушка Матвей всегда был в работе. Маленький, худенький в соломенной шляпе, домотканой рубашке на выпуск, подпоясан матерчатым поясом, он походил на украинского батрака, которого видим на картинках. Вставал всегда рано на рассвете и под образами, т.е. иконами, долго молился, выпивал рюмочку (по-украински чарочку) самогонки c перцем и, ещё раз перекрестившись, шёл на улицу.

Я была сам себе командир. Гуляла в саду, спускалась вниз к речке. Там были целые плантации конопли, а наркоманов не было. Эту коноплю дедушка срезал, потом замачивал, в общем процесс длинный. Из неё пряли нитки и ткали полотно. Собственно, всю одежду и подстилки-рядна делали из конопли. Рядна ткали из цветных ниток, очень красивый орнамент. Станок находился в комнате через сенцы у невестки тёти Дуни. Я часто заходила к ней, смотрела, как она ткала. Она угощала меня украинским борщом из русской печки да ржаным хлебом. Печь топили соломой, и, когда достаточно нагреется, пепел разгребали и тесто выкладывали часто просто на капустный лист. Такого ароматного, вкусного хлеба я нигде никогда не пробовала. Тётя Дуня была доброй, мягкой, и я с удовольствием играла у неё.