Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2

Поделюсь одесским анекдотом лично из моей жизни. Такая экзекуция в парикмахерской могла произойти в любом городе или населённым пункте, но такой подход и с такими выводами возможен только в Одессе. Было это в 1967 году. Я работала в Кустанайской области в первой типовой участковой больнице совхоза Московский главврачом. Это было и тяжело, и страшно, и грустно, порой даже смешно. Повествование об этом ждёт своей очереди. А пока одесские анекдоты навеяли воспоминания о первом отпуске. Долго не раздумывая, куда поехать, я отправилась в Одессу. Тётя Катя, Аллочкина мама, настойчиво приглашала меня в гости. Она переехала с Ланжерона на ул. Льва Толстого уг. Дерибасовской. На второй день мы съездили на кладбище. Тётя Катя перенесла могилу с середины в первый ряд возле церкви. Постамент и саму могилу обложила белым мрамором, сделала скамеечку и каждый день приезжала на кладбище. Она показывала мне разные чертежи будущего памятника. В камне трудно было воссоздать тот энергичный, весёлый характер Аллочки. Всё не удовлетворяло тётю Катю. Она обращалась к скульпторам не только в Одессе, но и в других городах и советовалась со мной по этому вопросу. Мы много вспоминали об Аллочке и, конечно, то, как она, будучи уже в палате, откуда отправилась в вечность, давала мне последний совет – пойти в парикмахерскую. На этот раз действительно был повод.

Мне хотелось навестить своих друзей сокурсников, сходить в институт, поговорить с преподавателями. Ведь меня занесло за тридевять земель на целину, в Казахстан, хотя после окончания института профессор Коровицкий приглашал меня остаться на кафедре инфекционных болезней. Взвесив все за и против, я выбрала романтику целины. Всем понятно, что, когда я приехала в Одессу, мне хотелось как следует навести марафет, не ударить же лицом в грязь. На второй день я пошла в парикмахерскую недалеко от дома тёти Кати. Меня встретила всевидящая и всезнающая (такие иногда встречаются) средних лет еврейка. Усаживая меня в кресло, она с оттенком превосходства спросила естественно по-одесски:

– Как Вы сами себя имеете?

Вопрос меня несколько смутил. Я опустила глаза и тихо промямлила:

– Что я могу сказать? Конечно, хотелось бы лучше. Я приехала после двух лет работы на Целине, хочу пойти на встречу с сокурсниками и преподавателями и должна выглядеть хорошо, насколько это возможно.

– Знаете, что я имею Вам сказать, уважаемая, у Вас пагшивый волос. Приходите завтра, я приму Вас без очереди и сделаю Вам много волос. Будьте уверены.

– Конечно, я за! Всеми своими помыслами.

Прихожу на второй день в канун великого праздника пятидесятилетия Великого Октября. В салоне полно клиентов. Мастер меня сразу приметила. Как давней знакомой кивнула головой. Платите в кассу, и я Вас приму. Через несколько минут пригласила меня в кресло. Я поймала на себе негодующие взгляды очереди.

– Не волнуйтесь, дама на завивку. Она – гость Одессы, приехала из самой Целины.

После этих слов я почувствовала себя, что называется, клиенткой по блату.

Она накручивала мне волосы на бигуди для элекрозавивки, приговаривая:

– Вы, наверное, устали в тех диких местах Казахстана и должны прекгасно выглядеть в славном городе Одессе. Я специально для Вас приготовила раствор лучшего качества.

Оставила меня в ожидании потрясающего превращения и стала обслуживать других клиентов.

Вскоре мне стало печь в области затылка. Я так тихонько взываю к помощи:

– Мне больно, печёт.

– Терпите, милочка, красота требует жертв, – не отрываясь от своего творения на чьей-то голове, успокаивала меня мастер.

Терплю. По-одесски слово «больно» многозначно. Когда хочешь сбить цену, говоришь продавцу: «больно». В бизнесе партнёру предлагают найти самому выход, чтобы «ему не было больно». И вообще совет по жизни: «Жить надо так, щёбы не было больно, а залететь на глупости ты всегда успеешь». Вот я и залетела. Уже не тихонько, а реву как недорезанный зверь. Все обратили на меня внимание, мастер бросила своего клиента и подошла ко мне. И что вы думаете, превращение получилось действительно потрясающее. Вместе с бигудями снимались и все мои несчастные волосы. Да ещё в придачу на затылке – настоящая рана, которая заживала у меня не меньше чем полгода. У меня законный вопрос:

– Где же много волос? Где хоть те, что были?

У неё – квадратные глаза.

– Вот здесь,– показала  машинально на пол. Но мастер есть мастер. Она быстро нашлась.

– Я же Вам говорила, что у Вас пагшивый волос! И вообще, Вы, дамочка, измучили меня.

Я уж не говорю, как я измучилась. Конечно, ни на какую встречу я не пошла ни с преподавателями, ни с друзьями. Ведь я из мест не столь отдалённых, больше была похожа на зэка, чем на главврача. Тётя Катя пару дней поделала мне наклейки с мазью. Повязала я платочек и поехала домой. В больнице выручала врачебная шапочка. Так никто и не узнал о зэковской причёске врача.