Из Астраханской губернии

— Чего же онъ мотается изъ стороны въ сторону? сидлъ бы смирно.

— Безъ этого нельзя.

— Отчего?

— Безъ этого ничего не выйдетъ.

Посмотрлъ я на этого святаго я подумалъ, что ежели этотъ жидъ святой, то на земл совсмъ нтъ гршныхъ людей: онъ былъ грязенъ, на лиц ясно было написано одно только ханжество, лицемріе и больше ничего… Непріятно было на него смотрть даже: мой собесдникъ былъ немногимъ лучше святаго человка. Онъ началъ-было еще со мною говорить, я не охотно ему отвчалъ, и онъ отошедъ отъ меня.

— Послушайте, сказалъ я, обращаясь въ козаку зеленой-шуб: — подсядьте ко мн, давайте вмст чайкомъ побалуемся: вдвоемъ все веселе.

— Благодаримъ покорно за чай: мы уже напились, отвчалъ козакъ: — а такъ посидть можно; разумется, ничего не длаешь, одному скучно, добавилъ онъ, подсаживаясь поближе ко мн.

— Тутъ и дло будетъ: чай будемъ пить; а это дло не будетъ мшать намъ съ вами и поговорить — все веселе.

— Извольте, извольте…

— Кушайте, сказалъ я, наливъ чашку чаю, и подвигаясь къ нему поближе.

— Что этотъ человкъ все читаетъ молитвы? спросилъ я, указывая на качающагося чтеца.

— Жидъ!..

— Что же, что жилъ?

— Одно слово: жидъ!..

— Вдь и между евреями есть много людей хорошихъ; что же, что онъ еврей?

— То еврей, а это жидъ!..

— Я васъ не понимаю…

— Я въ Вильн служилъ, а Вильна — жидовская сторона… Тамъ я на жидовъ насмотрлся: есть тамъ еврея, что и русскому не уступятъ; есть честные, на своемъ слов тверды!.. А те есть жиды!.. Какъ есть жиды!..

— Да вдь вы были въ Вильн, стало быть знаете, что жиды и евреи одинъ народъ?

— Одинъ и не одинъ!..

— Какъ не одинъ?

— А вотъ видите того человка? спросилъ онъ меня, указывая на козака-шута, который скоморошничалъ передъ кучей армянъ, одобрявшимъ его громкимъ смхомъ.

— Вижу.

— Что онъ за человкъ?

— Вашъ донской козакъ, отвчалъ я:- на немъ и шапка и шинель козацкія…

— По одеж еще не простой козакъ, перебилъ онъ меня: — по платью видно… видите, у этого человка на погонахъ-то что нашито? По одеж, онъ старшій урядникъ.

— Стало быть, козакъ?

— Нтъ, не козакъ!..

— А кто жь?

— Холопъ, шутъ, скоморохъ!.. Какъ хочешь назови!.. А только козакомъ его назвать нельзя.

— Разв между козаками и совсмъ нтъ дурныхъ людей? спросилъ я.

— Какъ не быть!..

— Ну, а этотъ…

— То дурной человкъ, да не холопъ! запальчиво проговорилъ козакъ зеленая-шуба: — холопъ не козакъ!.. Козакъ всякъ самъ себ атаманъ!… Вотъ что!..

— По вашему выходитъ, что и жидъ не еврей? спросилъ я, перебивая толки о козак.

— Не еврей!

— Оно, пожалуй, и правда ваша, сказалъ я усмхаясь: — не всякій козакъ — козакъ.

— Вотъ и этотъ шутъ, подтвердилъ зеленая-шуба: — этотъ шутъ — холопъ, а не козакъ.

Мы напились чаю, отдали самоваръ моимъ попутчикамъ, а сами остались на томъ же мст и продолжали между собою калякать, кажется, обо всемъ.

— Ошибиться всякому можно, говорилъ мой козакъ:- вс люди гршны.

— Разумется.

— Иной разъ дло такое подойдетъ, продолжалъ козакъ:- пустое дло, всякая баба то дло разсудитъ; а на тебя ровно столбнякъ какой найдетъ! Не разсудишь — сфальшишь.

— Случается и это.