Из Астраханской губернии

— Помилуйте! какъ не знать? Вотъ и теперь всѣ знаютъ, кто Ахметка завтра бьеть бычка. Всѣ уже и спѣшатъ купить; не успѣли — всю говядину расхватаютъ… Пойдешь и вернешься ни съ чѣмъ, — базаръ кончился.

— Рыбу, баранину продаютъ ли?

— Какъ случится: когда продаютъ, а когда и нѣтъ.

— Тогда какъ же?

— А тогда ужь какъ знаете… Да что говорить, прибавилъ онъ:- у насъ часто и хлѣба купить нельзя; ни за какія деньги не купишь.

— Это отчего?

— Хлѣбникъ одинъ; запьетъ, — ну, недѣлю, двѣ и пей чай безъ хлѣба!.. Пошлешь за хлѣбомъ, а вамъ вмѣсто хлѣба — „хлѣбникъ запилъ!“ [3].

— Чай-то можно и безъ хлѣба пить, а какъ же обѣдать безъ хлѣба?

— Къ обѣду хлѣбникъ не печетъ такого хлѣба… Чернаго, калача не печетъ.

— Гдѣ же покупаютъ?

— Всякъ себѣ дома печетъ.

— Ну, а кожу понадобится?

— У шабровъ [4] займетъ.

— А пріѣзжій?

— Вамъ надо?.. Походите по дворамъ; можетъ кто и продастъ вамъ.

Я недовѣрчиво посмотрѣлъ на него. Мы раскланялись съ нимъ и разстались.

Осмотрѣлся кругомъ; вижу, четыре-пять лавокъ съ разнымъ товаромъ, въ каждой лавкѣ: и съ чаемъ, и съ садомъ, и съ краснымъ товаромъ, кожами, кофе, мыломъ, желѣзными, деревянными лопатами, чайниками, чашками… Заглянулъ въ лавки; въ однѣхъ купцы, большею частію армяне, за прилавкомъ дремлютъ, въ другихъ на прилавкахъ спятъ.

Тутъ, же около и между лавокъ близь десятка кабаковъ, въ одномъ домѣ даже два кабака…

Дождался вечера, собственно говоря не вечера, а часовъ четырехъ пополудни, и опять пошелъ на базаръ. Базаръ нѣсколько измѣнился: на двухъ подмосткахъ были наложены доски, на доскахъ лежалъ десятокъ-другой стерлядей, сазановъ; тутъ же свою заборовъ помѣщалось нѣсколько торговокъ съ тѣмъ же товаромъ.

— Что стоитъ стерлядь? спросилъ подошедшій къ торговкѣ чиновникъ указывая на аршинную стерлядь.

— Просить лишняго не для чего, затараторила торговка:- мы безъ запроса!.. Тридцать копѣекъ дайте… сами видите, какая стерлядь…

— Ты бы монета [5] просила! иронически проговорилъ чиновникъ.

— Зачѣмъ монетъ!.. Мы просимъ, что слѣдуетъ… Сами видите!..

— Вижу, вижу!.. Да ты говори толкомъ.

— Сами видите: стерлядь икряная!..

— Что жь, что икряная!..

— Одной икры больше фунта будетъ!.. Какъ можно тридцати копѣекъ не дать?

— Пятнадцать хочешь?

— Двадцать-пять, меньше нельзя! рѣшительно отвѣтила торговка.

— Пятнадцать!..

Торгъ состоялся на двадцати копѣйкахъ.

Чиновникъ заплатилъ деньги, взялъ стерлядь подъ жабры и отправился. Торговка осталась одна, покупателей не было; еще базаръ не разъигрался, и я заговорилъ съ торговкой:

— Скажите пожалуйста, спросилъ я:- отчего покупателей нѣтъ?

— Рано еще, отвѣчала та:- вотъ погодите, станетъ и народъ прибывать, а теперь какому народу быть!.. Еще я въ вечернямъ не звонили; зазвонятъ къ вечернямъ, и народъ повалитъ: всякъ будетъ знать, что базаръ начался.

— Что же покупать будутъ?

— Какъ что?

— Да гдѣ же товаръ!

— Рыбу покупать будутъ.

— Да и рыбы тоже, мнѣ кажется, на вашемъ базарѣ мало.

— Какъ мало… взгляни ко-съ! отвѣчала она, указывая рукой на лежащихъ и на землѣ, и на двухъ подмосткахъ лещей, стерлядей, сазановъ, берщей.

— Тутъ всѣхъ рыбъ-то десятка четыре, а пяти пожалуй и не наберешь, сказалъ я, посматривая на указанную рыбу.

— Какъ не быть пяти десяткамъ?.. Пять десятковъ будетъ!

— Неужто пятью десятками можно накормить весь народъ?

— Какъ можно!.. Покупаетъ у насъ только чиновникъ, да такъ еще кой-какой… А у насъ безъ рыбы ни одинъ не живетъ!..

— Тѣ гдѣ же берутъ?

— У насъ всѣ рыбаки; свою рыбу ѣдятъ!.. Какая неволя отъ своей рыбы на базарѣ покупать!.. Самъ ловитъ; такую выберетъ, какую знаетъ: ему за свою рыбу денегъ не платить.

Базаръ сталъ разъигрываться; сталъ покупатель приходить. Покупатель дѣйствительно оказался чиновникъ и кои-какой; а кой-какой былъ шинкарь и присланный сюда или подъ надзоръ полиціи, или на жительство. Этотъ покупатель раскупилъ почти всю рыбу цѣной отъ 20 до 2 копѣекъ за штуку; маленькихъ стерлядокъ можно было купить по 3–5 копѣекъ за десятокъ.

Часу въ восьмомъ стали расходиться.

— Отчего народа ни на улицѣ, ни въ домахъ не видно? спросилъ я старуху, не успѣвшую еще распродать всѣхъ своихъ сазановъ, берщей.

— Мало ли народу!

— Гдѣ же народъ?

— Видѣлъ, сколько народу на базарѣ было!.. Другому и купить нечего, такъ выйдетъ поглядѣть на народъ, коли дома дѣла нѣтъ.

На базарѣ, въ самомъ дѣлѣ, было много: во время базара перебывало разнаго народа человѣкъ до тридцати, а то можетъ и больше.

— Здѣсь были чиновники; а жители здѣшніе гдѣ же? спросилъ я.

— Теперь житель въ городѣ не живетъ, отвѣчала старуха: а всякъ по своимъ мѣстамъ.

— По какимъ же?

— Какъ по какимъ?!.. Кто въ море пошелъ, кто на промыслы, кто на ватагу [6], кто къ неводу. У насъ, ты самъ знаешь, всѣ рыбаки.

— Вѣдь не всѣ же уходятъ въ море, къ неводамъ; старики, дѣти, женщины, вѣроятно, не могутъ справиться съ неводомъ.

— И старый и малый, кто къ неводу негожъ, всѣ теперь въ садахъ, всѣ въ садахъ!..

— Что они такъ дѣлаютъ?

— Мало ли тамъ дѣла!..

— Какія?

— Первое дѣло — червя давить…

— Какъ червя давить?