Из бездны — к небесам

— Это самый чудесный комплимент, какой только вы могли мне сделать. Когда я думаю о том, какой я была, когда вы увидели меня в приюте, и слышу слова, подобные этим, мне кажется, что вы дарите мне звезды, луну и солнце. Может ли хоть одна женщина на свете хотеть большего?

— Мне так многое хочется подарить вам, — сказал маркиз, — но я согласен, что ни один подарок не может сравниться со звездами, луной и солнцем!

Маркиз притянул ее к себе и, касаясь губами ее нежной кожи, сказал:

— Я люблю вас: ваши слова, ваши мысли, ваш тихий голос и ваши глаза! И, как однажды сказал Перегрин, ваш восхитительный маленький носик.

— Перегрин так сказал? — переспросила Кистна.

— Он говорил о вас много лестного, но, если вы позволите ему флиртовать с вами или будете к нему слишком благосклонны, я стану ревновать.

— Вам не надо… ни к кому ревновать, — страстно отозвалась Кистна. — Я люблю вас… и теперь, когда вы показали мне, какой прекрасной может быть любовь, вам следует понять, что… мне не нужен… ни один мужчина в мире… кроме вас.

Маркиз хотел ее поцеловать, но Кистна сказала:

— Я вспомнила об одном деле, которое я должна обязательно сделать в день моей свадьбы.

— Что же это?

— Я обещала маме, что, когда выйду замуж, я прочитаю ее письмо.

— Письмо? — с удивлением переспросил маркиз.

Кистна очень тихо ответила:

— Думаю, мама предчувствовала, что они с папой умрут от холеры.

Маркиз еще крепче обнял ее, и девушка продолжала:

— Сначала было всего несколько случаев заболевания, но местные власти забеспокоились, и, конечно, отец пытался сделать все, что было в его силах, чтобы помочь.

Кистна замолчала, словно вспоминая.

— Однажды мама долго сидела за столом и что-то писала. Потом она сказала мне: «Принеси свою Библию, ту, которую тебе подарил отец». Я принесла из своей спальни Библию, и мама очень осторожно отклеила изнутри кожаный переплет.

— Зачем же она это сделала?

— Она вложила туда то письмо и снова аккуратно подклеила кожу. Потом сказала мне: «Я не хочу, чтобы ты читала его и даже думала о нем до того, как выйдешь замуж. И тогда, в день свадьбы, ты вскроешь это письмо, если только я не скажу тебе раньше, что пришло время его прочитать». Больше мама не говорила об этом.

— Но эта Библия всегда была с вами.

— Я же говорила, это единственная вещь, которая у меня осталась.

— Ну что ж, — сказал маркиз. — Вскройте письмо сейчас, пока я не помешал вам сделать это.

С этими словами он поцеловал ее плечо, и Кистна отдернула балдахин, чтобы взять Библию, которая лежала на столике рядом с подсвечником. Затем она села в кровати, а маркиз откинулся на подушки, не сводя с нее глаз.

Он думал о том, что невозможно найти другую женщину, столь же очаровательную, совершенно лишенную эгоизма и очень чуткую.

Маркиз понимал, что не только ее любовь, но и интуиция, которой столь юные девушки обычно лишены, позволяет ей так легко откликаться на все его желания. А еще он с удивлением обнаружил, что в этой очень юной женщине он нашел свою половину.

Он так сильно любил ее, что думал о ее ощущениях больше, чем о своих собственных. Поэтому их слияние было не только физическим, но и духовным. Для маркиза это было не только чем-то новым, но и казалось ему совершенным во всех отношениях.

Он не сомневался, что его любовь, в которой он так долго не отдавал себе отчета, будет становиться все глубже и полнее, по крайней мере до тех пор, пока он не уверится, что сделал Кистну такой же счастливой, каким она сделала его.

Глядя на Кистну, он думал, что ни одна женщина до нее не будила в нем такого желания, и никогда прежде не ощущал он такого глубокого удовлетворения и душевного спокойствия. Он чувствовал, как в нем пробуждаются новые стремления, которые обещают необычайную полноту жизни в будущем.

Кистна тем временем достала из-под переплета Библии исписанные листки бумаги, развернула их, и маркиз увидел в ее глазах печаль. Она думала о матери.

Маркиз испугался, что Кистна словно отдаляется от него, и протянул к ней руку. Девушка почувствовала его опасения, обернулась и улыбнулась ему.

— Может быть, прочесть вам мамино письмо? — спросила она. — Мне бы хотелось разделить это с вами так же, как мы делим все остальное.

— Конечно, милая.

Кистна поднесла письмо поближе к свету и начала читать. В ее голосе, казалось, звучала музыка:

"Моя дорогая, любимая дочь!

Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты знала тайну, о которой я не хочу говорить сейчас, особенно в присутствии отца.