Из блокады (СИ)

— И предъявить можешь? — не поверил я. Если у Толика есть эта бумажка, зачем бы тогда Мухомору париться в камере? Незачем! Объяснил бы, что всё по правилам, и никаких претензий к человеку не возникло бы. Опять же, стал бы он прятать легальное оружие? И Захар ни сном, ни духом.

— Не, нечего мне тебе предъявлять. Нет у меня. У Пасюка оно. Там всё, как надо. И печать, и подпись.

— Чья подпись? — поинтересовался я.

— Вот уж не знаю! Не разбираюсь я в ваших загогулинах. Печать стоит, подпись стоит, а кто расписался, ты лучше у Пасюка спроси.

— Ладно, — сказал я, — обязательно спрошу. И сколько, говоришь, ножей ты сделал?

— Сколько разрешили, столько и сделал. Пять штук, — соврал Толик.

— Не, — замотал я головой, — здесь не сходится. Больше, гораздо больше. Ты скажи, как есть, а то знаешь, что может случиться? Я ходил вчера за Ограду. Слышал? Конечно, слышал — все слышали! Плохо в лесу, врагу не пожелаю там оказаться. Подумай, стоит ли тебе?

Не хотелось Толику неприятностей. А кому хочется? Сомневаться человек начал. Посомневался минутку и пробурчал:

— Я для Пасюка много чего делал. Ножей — десятка два. Говорит, не волнуйся, это законно, документ есть. А сколько изготовишь, пять или двадцать, никто считать не будет. Нашёлся, говорит, покупатель. В долю, говорит, возьму. Разживёшься деньгой. Не обижу.

— Да, — опечалился я, — плохи твои дела, Толик. Как же тебя угораздило?

— А как откажешься? Он же Пасюк! Жить спокойно все хотят, начальник. Мне и с вами проблем не надо, а против Пасюка переть — ещё хуже.

— Ладно, — я беспечно махнул рукой, — что было, то прошло. Ты вспомни, оружие он сам забирал? Или кто ещё?

— Так это… Пасюк только договаривался. Потом его шестёрки здесь крутились. Корнил, Мухомор ещё, и Суслик бывал. А больше никого я не видел. Чё теперь будет, начальник?

— Чё будет, чё будет? Может, ничё не будет, посмотрим, как дело повернётся, — успокоил я Толика. Зачем хорошего человечка обижать? Глядишь, ещё сгодится на что-нибудь. — А другие работяги тоже Пасюкову… э-э… услуги оказывали?

— Врать не буду, начальник. Чего не знаю, того не знаю. Только барачники без ножа за голенищем на улицу не выходят. А где берут? Кто-то, значит, им делает, верно?

— Верно, — согласился я, — кто-то делает. Помог ты мне. Не болтай о нашем разговоре, и Ржавому скажи, чтобы не трепался. Мне же проще будет вас в это дело не впутывать.

— Вот за это спасибо, начальник. Я добро не забываю.

— Ладно, — сказал я в ответ. — Ещё свидимся.

Видно, придётся с Пасюковым пообщаться. Не лежит душа, а надо. Интересно, что за разрешение у него, и, главное, кем выдано, если милиция ни сном, ни духом? Вечерком к нему и загляну чаи погонять.

Веронику, женщину почти молодую, и вполне симпатичную заветный талон, выданный мне Хозяином, не сильно впечатлил. На бумажку кладовщица едва посмотрела, зато меня её взгляд ощупал с ног до головы. Потом, когда она шла вдоль стеллажей, настал мой черед таращиться на плавно покачивающийся пышный зад. Не прошло и трёх минут, как я примерял обновки. Вера объяснила, что подобрала одёжку из спецхранилища — такую самые большие начальники получают. Рада бы дать лучше, да лучше не бывает. Я заикнулся, что до начальства ещё не дорос, и услышал, что здесь Вера и есть самое высокое начальство. Уж она-то разбирается, кто до чего дорос. Героям положено лучшее, вот и бери, пока дают.

Неплохая одёжка. Куртка удобная, легкая, с капюшоном, и совсем не пахнет кожей. Добротные сапоги тоже сделаны весьма искусно, а новый, не ношеный, камуфляж, сохранившийся с тех ещё времён — вообще роскошь. И, что самое приятное, это богатство досталось мне практически даром.

Вырядился, как жених на свадьбу, сам на себя не могу налюбоваться. Вера одобрительно посмотрела: улыбка, искорки в глазах, значит, и ей нравится.

— Ты заходи, — пригласила Вера. — Парень ты видный. Посидим, поговорим, чаёк попьём. Сам понимаешь — женщина я не простая, складом заведую. С такой, как я, дружить полезно. Коли подружишься, будешь как сыр в масле. Катька твоя, когда ещё вырастёт. А жизнь-то проходит. Да не красней ты, шучу я.

Может, и шутит, но с намёком. А намёки я понимаю.

— Ладно, Вера. Я очень польщён твоим приглашением.

Вера засмеялась:

— Это хорошо, что польщён…

Расстались мы довольные друг другом и в прекрасном настроении. А на улице к тому времени совсем распогодилось! Всё лето дожди, а тут — второй день солнце сияет, сейчас даже облаков нет! Я пробежался по лужам, куртка нараспашку, тёплый ветерок треплет волосы, улыбка на лице. Встречные улыбаются в ответ. Погожий день каждому в радость.

Вот и больница — Катюшка там работает, несколько дней не видел — соскучился, она же мне, как младшая сестрёнка; росли вместе, вместе играли.