Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы

Шестнадцать лет спустя я снова встретился с живописью и рисунками Фужерона — в московском Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина была устроена большая экспозиция работ этого художника. Я увидел на этой выставке и прежние, так хорошо запомнившиеся работы Фужерона, и те, которые он создал в последующие полтора десятилетия. Было приятно и радостно убедиться, что этот художник–коммунист не изменил своим идеалам, что он продолжает идти своим нелегким, но понятным народу путем. Его картины «18 марта 1871 года», «Атлантическая цивилизация», «Крестьяне защищают свою землю», «Триптих позора» (три картины, посвященные разоблачению преступлений французских колонизаторов в Алжире), «Демонстрация 13 февраля 1962 года», «Вьетнам-67» и многие другие выразительно напоминали о том, что Фужерон остается политическим борцом, вооруженным своей боевой палитрой. В то же время на выставке были обильно представлены картины мирного труда, простого человеческого счастья, пейзажи, натюрморты… Творчество Фужерона остается своеобразным и в то же время многогранным. Он реалист, но враг приземленного натурализма и пышной псевдокартинности. И глубоко

был прав французский писатель Шан Марсенак, когда он написал в 1967 году:

«В произведениях Фужерона история… вновь обрела свое высокое достоинство. Его картины всегда показывают нам не то, что мы уже знаем, а то что должны узнать. Вклад Андре Фужерона в живопись имеет более широкое значение, чем выполнение задач пропаганды, к которому хотели свести его творчество, порицая или хваля. Главное в его искусстве — это глубокое и всеобъемлющее чувство реальности, вне которой нет ничего, это глубокая убежденность в принадлежности человека к реальному миру, без чего сама мечта искажается и превращается в дым (курсив мой. — Ю. Ж.). Как в зеркале, в его картинах мы отчетливо видим, в чем заключается призвание художника: кроме воспроизведения действительности искусство имеет еще иную задачу — «делать нас зрячими». Художник дает нам свои глаза, чтобы мы лучше увидели мир. И та скрытая правда, которую он открывает нам, становится правдой для всех».

И Марсенак заключил свой этюд, посвященный Фуже- рону, многозначительными оптимистическими словами: «Радость не так далека, как нас все уверяют. Мы предчувствуем рай на земле. Мира реальность не только в жестокости рока, но и в надежде, манящей нас в светлое завтра. Ибо реальность — не только неизбежность, но и надежда. И будущее — часть ее».

1963

декабрь

Оплеванное искусство

«Все, что выплевывает художник, есть искусство» — я не раз вспоминал эти слова немецкого поэта и художника Курта Швиттерса, одного из основоположников «абсолютного дадаизма» (1887—1948), проходя по пустынным залам великолепных картинных галерей Нью–Йорка, Парижа, Лондона, Рима и Вены — их стены увешаны нынче весьма странными вещами, которые никак не назовешь произведениями искусства.

Люди, которые создали эти вещи, именно выплевывали их — другого слова не подберешь. И как бы ни старались иные специалисты по анализу «ультрасовременной» живописи и скульптуры изобразить в виде творческого подвига произвольное разбрызгивание краски по холсту или накладывание кухонных отбросов в прозрачную банку из пластмассы, нормальный человек никогда не согласится с тем, что это — святое дело искусства.

Мне могут возразить: но Курт Швиттерс был честным человеком, больше того, прогрессивно мыслящим; вместе со своими сверстниками, потрясенными ужасами первой мировой войны, он восстал против условностей, лицемерия, вульгарности «респектабельного общества», это ему он плевал в лицо. Дадаизм, доводивший до крайности, до полного абсурда футуризм и экспрессионизм, ставил своей целью разрушение буржуазной культуры. Предавая анафеме поэтичность, чувство, пафос, отказываясь от всякого смысла и восставая против искусства, «пока оно в буржуазном обществе остается товарной ценностью»,

щ

как выражался соотечественник Швиттерса Гюльзенбек, эти молодые люди неутомимо «эпатировали буржуа» и зло дразнили его.

Вспомним, как было дело, как и почему возникло это бунтарское движение в литературе и искусстве. Шел 1916 год. Третий год продолжалась кровавая мировая война; миллионы людей погибали за чуждые им интересы монополий и царских династий, враждовавших между собой. В России назревала революция, которой было суждено изменить течение мировой истории. В других воюющих странах — в иных в более острой форме, в иных слабее — тоже усиливались революционные настроения. В воздухе чувствовалась тревога, повсюду пробуждался бунтарский дух.