Из Черниговской губернии

— Галецкій былъ большой воинъ. Я учился у дьякона, онъ тогда еще былъ дьяконъ… мы тогда мели церковь… дьячекъ и уронилъ въ церкви гривенникъ; гривенникъ покатился, да подъ полъ; подняли мостовину и вынули гривенникъ. Такъ я самъ въ ту пору видѣлъ склепъ, гдѣ лежитъ Галецкій. Тутъ же нашли образъ святителя Николая; образокъ не большой, вершка въ полтора, а вмѣсто рамки — мѣдный блятъ въ полъаршина.

— А грамотъ никакихъ не остаюсь?

— Говорятъ, есть грамота царя Алексѣя Михайловича. Царь той грамотой пожаловалъ Погаръ на вѣки вѣчные быть городомъ.

— Гдѣ былъ сперва городъ?

— Главный городъ сперва былъ на Замковой горѣ; такъ сперва и замокъ стоялъ.

Замковая гора у самой Судогости, очень крута и на нее взъѣхать можно только въ одномъ мѣстѣ, и то, какъ мнѣ говорили, здѣсь сдѣлана насыпь, а сперва былъ подъемный мостъ. Эта гора имѣетъ видъ урѣзаннаго конуса. Вершина горы — заросшая всякою дрянью площадь въ нѣсколько сажень, и на ней теперь одна только яма; стоявшія здѣсь войска построили себѣ манежъ, который, выходя изъ города, разорили.

— А кладовъ здѣсь близко не находили?

— Близко не находили, отвѣчала бывшая здѣсь хозяйка, — а вотъ сказываютъ, какое было дѣло: стоялъ столбъ, и всѣ звали, что тутъ кладъ лежитъ; и кто-кто не приходилъ къ столбу отрывать клада, — весь столбъ подкопали кругомъ, такъ что весь столбъ подбили, чуть-чуть и столбъ-то держался: а все клада того никто достать не могъ. Разъ у того столба насъ малецъ [11] монастырскій товаръ [12]. «Говорятъ, здѣсь кладъ лежитъ, думаетъ малецъ, семъ-ко я попытаюсь!..» Солнце было совсѣмъ на закатѣ, малецъ и началъ копать у самой головы [13] — что отъ столба тѣнь. Копнулъ разъ, другой — жерновный камень… малецъ копать еще — золото!..

— А здѣсь кладовъ не находили?

— Нѣтъ, разъ копали подъ фундаментомъ, такъ нашли много платья, когда рыли, отвѣчала хозяйка.

— Какое же платье?

— Фартушки разные…

— Еще разъ тоже рыли, напали на могилу, прибавилъ нашъ собесѣдникъ: такъ въ могилѣ нашли водку; и водка та была желтая, — сперва хоронили всѣхъ покойниковъ съ водкой.

— Въ гробъ клали водку?

— Не знаю, ти въ гробъ клади водку, или такъ въ могилу. Не могу того вѣрно сказать.

Послѣ какъ-то мы договорились до братщинъ; которыя теперь въ Погарѣ уничтожились.

— Какъ же вы собирали братщину? Кто ее собиралъ? спросилъ я.

— Да кому придется, тотъ ее и собиралъ; сперва собиралъ ее церковный староста, а какъ я былъ церковный староста, такъ я не сталъ собирать самъ, а отдавалъ другимъ.

— Отчего же?

— Да такъ, пьянства много, а церкви прибыли нѣту, только и барыши что попу да конторѣ.

— Какой конторѣ?

— Откупщику; водку покупай у откупщика: нашъ городъ былъ на откупу.

— А попу какой же былъ барышъ?

— Попу съ самою начала надо нести кварту водки святить, ну, и несутъ попу кварту водки, да платокъ.

— Какъ же собирали братщину, когда?

— У кого престольный праздникъ, тѣ и собираютъ братщину. Самые простые поди ходили по дворамъ, выпрашивали по гривнѣ, а у богатыхъ — сколько даетъ; деньги отдавали церковному старостѣ. Тотъ покупалъ водки, постѣнки [14], всего, что надо… Спросятся у откупщика, наварятъ меду, а воскъ что выйдетъ — сдѣлаютъ свѣчу въ церковь… накупятъ всего, а остальныя деньги, что отъ покупки останется, тоже на церковь… Придетъ праздникъ, — ну, всѣ собираются и пьютъ.

— А изъ другаго прихода могли приходить?

— Всѣ могли.

— А женщины?

— И бабы ходили.

— А что же давалъ денегъ въ братщину?

— Кто такъ разбирать станетъ? Всѣ, кто хочетъ — приходи и пей, сколько хочешь!.. только такъ на братщинѣ собирались самые простые, а другіе не ходили…

— Считаюсь неприличнымъ?

— Пьянство было большое!.. А такъ еще на другой, на третій день станутъ свѣчу пропивать.

— Купятъ постѣнка, станутъ варить медъ, останется воскъ; изъ того воска сдѣлаютъ свѣчу. Кто ноньче собиралъ братщину и если не хочетъ на будущій годъ собирать, тотъ отдаетъ свѣчу тому, кто будетъ на будущій годъ; и свѣчу эту несутъ всѣ, передаютъ охотнику и придаютъ денегъ сколько нибудь. Ну, и опять пьянство!

— Гдѣ же собирались братщины?

— Да у кого нибудь, а больше по братскимъ домамъ.

— А у васъ были братскіе дома?

— И теперь есть; а сперва у всѣхъ были, у швецовъ свой, а у кузнецовъ свой; ну, а теперь одинъ только у швецовъ.

— Большой домъ?

— Нѣтъ, такъ хатка; имъ давали за ихъ братскій домъ тридцать-пять рублей сереброиъ только.

— А когда была у васъ послѣдняя братщина?

— Да лѣтъ десять назадъ, а можетъ быть и пятнадцать лѣтъ будетъ какъ перестали.

— Отчего же теперь перестали?

— Да тутъ откупа пошли; сперва водка у насъ была дешевая, а тутъ пошли откупа, водка вздорожала, братщину тѣми деньгами, что сперва обходилсь, ужъ и не справишь.

— Теперь опять водка подешевѣла.

— Подешевѣла, да все не прежняя цѣна, да и кому собрать братщину, не для чего!

Стародубь, 28-го іюня.

— Здорово, почтенный! Не проходили здѣсь два молодца? спросилъ меня погарскій мѣщанинъ, когда я, выходя поутру изъ Погара, закуривалъ папироску.

— Не замѣтилъ, почтенный.

— Вѣрно, прошли: забѣгалъ въ кузницы — тамъ ихъ нѣтъ… да въ шинкѣ подождутъ.

— А вы куда собрались?