Из дневников и рабочих тетрадей

Подписи к фотографиям для журнала «GEO»

Это место любимо москвичами. Оно было любимо ими всегда, со времен Ивана Грозного и Бориса Годунова, когда здесь на берегу Москвы, поросшем лиственным лесом, стояли дворцы и барские усадьбы. В восемнадцатом веке императрица Елизавета Петровна устроила здесь так называемую «регулярную рощу» – сюда выезжали для прогулок богатые московские вельможи. В начале девятнадцатого века купец Ноев, купив эту землю у графа Мамонова, создал здесь городской парк. Теперь сюда приезжала гулять публика попроще. После революции на этом берегу была организована Первая Всесоюзная выставка – из нее-то и выросло то, что теперь называется Парком культуры и отдыха имени Горького...

Попросту – Парк Горького. К Горькому отношения не имеет. Но это неважно: имена и названия живут собственной жизнью. Мы привыкли: Парк Горького – это нечто юное, праздничное, зеленое, усыпанное золотой листвой, снежное, ледяное, грустное, исчезнувшее навсегда...

Я приходил сюда мальчиком. Я проводил тут целые дни и вечера. Шлялся по этим аллеям, когда не хотел идти в школу, – она находилась напротив входа в Парк. Иногда приходил сюда взрослым. Потом перестал сюда приходить.

Парк Горького – это то, что неизбежно вливается в твою жизнь, а потом исчезает. Но иногда – напоследок, внезапно и горестно возникает вновь...

Как у этих старых людей, которые приходят в Парк каждый год 9-го мая, – это ветераны войны. Они ищут соратников, вспоминают друзей, радуются и плачут.

Я помню Парк в начале войны: здесь все павильоны были открыты, аттракционы работали и оркестры играли на эстрадах. Но людей почти не было. С каждым днем их становилось все меньше. Помню одинокого человека, который стоял на пустой площади перед силомером и лупил кулаком по бабке, проверяя свою силу. В июле в Парк привезли и поставили на площади сбитый немецкий самолет. Москвичи приходили смотреть и щупать. В сентябре здесь безлюдно в желтой листве аллеи, а на набережной, где раньше бывали гулянья, колыхались громадными серебристыми облаками отдыхающие аэростаты. Вечером они поднимались на невидимых паутинках в небо и ослепительно горели на солнце.

Этот седой человек с цветком долго стоит тут и ждет друзей, которые не придут никогда. Война уничтожает парки. Парки уничтожают войну.

Так было и у меня: парк открывался, как неизведанный материк.

Здесь были свои джунгли, свои пещеры, свои таинственные моря, загадочные дворцы, коварные туземцы, добрые незнакомцы.

Будущая жизнь выглядела так: белое, хрупкое, воздушное обещание...

Этому человеку нравится сидеть в люльке и делать над парком круг за кругом. Карусель останавливается, он вновь берет билет и садится в люльку.

Он приехал издалека.

Я не знаю, как называется местность, откуда он приехал. Может быть: «Старость». А может быть: «Неохота идти домой»? А может быть: «Я так многого не успел в юности! Я трудился, воевал, страдал, разрушал, строил и не успел ни разу покататься на карусели!»

Не все приходят в Парк отдыхать.

Иные, как эти женщины, приходят сюда работать: подметать аллеи, убирать мусор, подстригать деревья, ухаживать за цветами.

Этим женщинам ничего не страшно.

Они все знают. Они пережили все, что может пережить человек. Они работали весь свой век. И вот они отдыхают.

Почему я давно не бывал в Парке?

Ведь здесь так прекрасно, так шумно, так тихо, так изумительно пахнут шашлыки, кипящие в масле, так нежно трещат мячи на столах для пинг-понга, так озабоченно бегают одинокие собаки на пустынных аллеях, так неслышно и так бесплатно поют артисты на открытых эстрадах, так мило дремлют на скамейках пенсионеры, так весело грохочет музыка на танцплощадках, так незаметно наступает вечер, и милиционеры прогоняют тех, кто хотел бы остаться тут подольше...

Рядом с территорией Парка, где теснота, многолюдье, павильоны, карусели, «чертово колесо» и «комната смеха», где люди ненатурально хохочут, увидев в зеркале свое изуродованное изображение, находится громадный и тихий Нескучный сад.

Он расположен на холмах, которые наши предки, в шутку должно быть, называли Воробьевыми горами. Здесь гуляли Пушкин и Тургенев. Наполеон смотрел отсюда на горящую Москву. Герцен сто сорок лет назад дал здесь, на этих холмах, вместе со своим другом Огаревым клятву: всю жизнь бороться за справедливость.

Старые москвичи любят гулять здесь и теперь. А молодые – идут в другие места.

На встрече ветеранов 9-го мая можно увидеть потрясающие сцены: здесь, на аллеях Парка, встречаются люди, которые помнят друг друга юными, стройными, веселыми, отчаянными...

Они победители, и они живы, но Время побеждает всех. Слишком многие не пришли сюда. А тех, кто пришли, – трудно узнать.

И поэтому они плачут.

Эта женщина со многими орденами и медалями – известный фронтовой хирург.

Она – совсем другое существо, чем ее ровесница, что гуляет в одиночестве в Нескучном саду. Те, кто начали когда-то опрометчиво войну против России, не учли одного, и это было просчетом: не учли величайшей стойкости русской женщины.

Когда-то здесь были лучшие волейбольные площадки Москвы, в Зеленом театре под открытым небом устраивались турниры боксеров, а зимою заливались катки и любители коньков со всей Москвы стекались сюда вечерами. Получить билет было трудно. Но я жил рядом и проникал на каток без билета. А весною и летом моим любимым прибежищем был шахматный павильон.

Сейчас в Москве построено множество первоклассных сооружений – стадионы, дворцы, целые города спорта. Но в Парке осталось что-то неуничтожимо прекрасное. Какая-то наивная и бесхитростная атмосфера спорта тридцатых годов, который еще не был спортом, а оставался игрой. Тут соревновались – в мои времена – не натуга и спортивная злость, а радость и удовольствие. Спорт ничего не давал, кроме счастья.

Кое-где это еще сохранилось – например, в шахматном павильоне.

По утрам Парк пуст и тих. Гуляющие постепенно наполняют его после полудня. Часа в два-три трудно попасть в рестораны и кафе. В Парк приходят много приезжих: все провинциалы, которые приезжают в Москву хотя бы на три дня, стремятся непременно посетить Парк. И здесь пообедать. Но основная публика сгущается часам к восьми. Тогда на аллеях – не протолкнешься. Веселье происходит повсюду, иногда и в запретных местах: в кустах, на траве и на склонах холмов.

А утром следы веселья уничтожаются без следа.