Из дневников и рабочих тетрадей

В своей рабочей тетради Ю. В. сразу после прочтения письма написал:

«Это письмо можно долго и сладостно комментировать, но нет места и нет времени, пусть этим займутся другие когда-нибудь...»

Сталин не знал, как отплатить Словатинской за ее доброту и помощь. В 1937 году он нашел способ благодарности.

У Словатинской были арестованы сын, дочь, муж дочери... Она осталась одна с двумя малолетними внуками. Но эти события не поколебали ее преданности идеалам коммунизма и лично товарищу Сталину.

Ее внук Юрий Трифонов читал воспоминания Словатинской «со смешанным чувством изумления и горечи». Но, может быть, кто знает, какой-то отсвет давних годов, давних отношений уберег Ю. В. и его сестру от участи многих детей «врагов народа».

Итак, премия третьей степени. Он стал знаменит. О романе «Студенты» писали статьи, устраивали читательские конференции; голова кружилась. Иногда он общался с Твардовским, они даже сиживали вместе в знаменитом пивном баре, что был когда-то на площади Пушкина, там, где теперь пустое место напротив памятника. «И пустое место, где мы любили», – вспоминаю я каждый раз строчку из Бродского.

В начале пятидесятых Ю. В. женился на солистке Большого театра Нине Нелиной, был счастлив, известен и относительно богат. Пожалуй, в те времена и возникли первые враги. Ю. В. вспоминал потом, как ехал в лифте со своим ровесником, тоже начинающим писателем К. и нечаянно поймал ненавидящий взгляд коллеги. Впрочем, ненависть могла происходить и по другой причине: скажем так – по причине «нечистокровности» Ю. В. Отец его был донской казак, мать – еврейка.

«А ты, очкастый, проходи мимо! У очкастых собачья кровь! А ты, полуочкастый, проходи мимо! У полуочкастых кошачья кровь!» (Ю. Трифонов «Время и место»). Мне пришлось слышать, как в Институте мировой литературы критик В. Кожинов рассуждал о том, что самые опасные – это полукровки, такие, как Трифонов, например, они опаснее даже Эренбурга.

Получив премию, Ю. В. купил машину «Победа», но ездить на ней не захотел и вскоре продал без сожаления – понадобились деньги.

Но одно воспоминание томило его всю жизнь: на деньги из этой же премии он купил подарок вернувшейся из лагеря матери – огромную палехскую шкатулку. Притащил домой, ввалился торжественно на кухню, хотел сказать: «Вот вам штучки-дрючки с нашей получки» и осекся. Мать и сестра в застиранных и залатанных домашних платьях сидели у кухонного стола и ели со сковородки жареную картошку.

«Какой же я был идиот!!»

Нет: просто был очень наивным «теленком», мечущимся по прекрасному зеленому лугу.

Недолго метался. Деньги быстро кончились, от экранизации «Студентов» он отказался, считая зазорным эксплуатировать одну и ту же тему, и вообще ему думалось, что каждый его роман будет напечатан в «Новом мире», а Нине, по его словам, «казалось, что он каждый год будет получать премию».

Вышло по-другому, совсем иначе.

А. Т. Твардовский неодобрительно отнесся к идее романа «Аспиранты» и вообще как-то вдруг охладел, смотрел отчужденно. С ним такое случалось. Были и другие обстоятельства, делавшие жизнь в Москве невыносимой.

Его всегда привлекала пустыня, еще со времен детского увлечения Сенкевичем.[75] Сестра работала в Туркмении, и он решил поехать туда, собрать материал о строительстве Главного туркменского канала, отойти от московской жизни. Множество записных книжек заполнены рассказами людей, техническими подробностями земляных работ. Роман «Утоление жажды» после многих переделок и доделок появился в 1961 году в журнале «Знамя». Критикой был встречен кисло. Огромный кусок жизни – десять лет, казалось, исчез без следа, как уходит в песок вода.

Но о Туркмении написаны рассказы, а главное – жизнь и ощущения литературного поденщика, загнанного судьбой в чужие края, стали основой повести «Предварительные итоги». Даже один из героев – Назарка назван собственным именем, сохранив внешность и повадки.

Все из тех же записных книжек конца сороковых – начала пятидесятых годов.