Из дома

В больнице было страшно, всю ночь кричали и плакали дети. На голову клали резиновую грелку со льдом, я уползала от грелки, но нянечка ругалась и снова подтягивала меня выше на подушку к грелке.

Мама и тетя Айно сидели всю ночь в коридоре больницы. Врач им сказал, что у меня кризис. Когда я проснулась, в палате было очень светло, две мамы кормили маленьких детей грудью. Рядом со мной лежала совсем как неживая девочка. На лице и на руках у нее были болячки, смазанные синькой. Пришла сестричка покормить ее с ложечки, но она не открывала рта, и сестра ушла. Ночью кто-то толкнул мою кровать. Я открыла глаза: горел яркий свет. У кровати девочки стояли врачи. Ее положили на носилки и унесли. Когда выключили свет, стало страшно. Я спрятала голову под подушку, но все равно было страшно, и я заплакала.

Наконец за мной пришли мама и тетя Айно. Они вынесли меня из больницы на руках, потому что я разучилась ходить. Мы сели в машину, был солнечный теплый день, было весело.

Дома тетя Айно подарила мне большую с закрывающимися глазами куклу, но меня снова положили в постель. Ночью приснился страшный сон: будто я одна шла по Садовой улице. Было тихо. Вдруг прямо на меня без всякого шума направился громадный зеленый грузовик. Я долго бежала от него и наконец забралась на железную ограду, но грузовик начал подниматься за мной, я громко закричала и проснулась. Я еще долго боялась уснуть и лежала с открытыми глазами. Свет уличного фонаря попадал в комнату. Мне стало казаться, что цветы в вазе шевелятся, а потом показалось, что это не цветы, а чья-то лохматая голова и что на голове шевелятся волосы. Я снова закричала. Мама проснулась и положила свою теплую руку на лоб, стало хорошо и спокойно, и я заснула.

Вечером папа объявил, что летом мы поедем на Украину к дяде Тойво. Мы с Ройне запрыгали на своих стульях. Дядя Тойво — летчик, он даже командир над другими летчиками. Нам давно хотелось к нему. Дядя Тойво покатает нас на самолете. Когда он учился на командира летчиков в Ленинграде, он часто приходил к нам, мы тогда еще жили в школе. Теперь мы поедем к нему. Он прислал нам свою фотокарточку с женой, они оба были очень красивые.

Утром, когда все ушли на работу, мне захотелось взять фотокарточку дяди Тойво с женой и показать ее Нельке, но мама куда-то ее спрятала. Тогда я так, без фотокарточки, побежала во двор и рассказала Нельке, что я еду на Украину к дяде Тойво и что он у меня командир над летчиками, но Нелька сказала, что у летчиков вообще нет командира. Они сами летают на самолете без командира. Но я начала спорить, что все равно дядя Тойво — командир. Тогда Нелька показала мне язык и крикнула, что я хвастунья, и убежала.

Папа после обеда не сразу ушел в свой угол за письменный стол, а рассказал нам, что в Испании идет война, и что мы помогаем хорошим испанцам, а плохим, кто хочет убить хороших, помогают буржуи, и что хорошие отдают нам своих детей. Я поняла, почему ребята в нашем дворе и везде на улице носят пилоточки с кисточками и называют их «испанками». Я тоже попросила маму купить мне «испанку».

Как только я совсем поправилась, меня стали выпускать каждое утро во двор поиграть с ребятами. Во дворе были большие поленницы, мы играли в прятки, но там не было солнца, и мы стали вылезать на теплую солнечную панель играть в классики. Плитки панели были неровные, битка не скользила, тогда большие девочки начертили клетки на асфальте, рядом с панелью. Но нам мешали машины, хотя они могли и объезжать нас, но они громко гудели, выходил дворник и прогонял нас во двор. Мальчики бегали дразнить дворника, когда он выходил мыть мостовую со своим шлангом. Они подталкивали друг друга ближе к шлангу, дворник окатывал их, а они громко кричали.

Как-то днем Ройне взял меня за руку, и мы ушли далеко от дома. Мы останавливались у витрин с фотоаппаратами и со всякими железными штучками. А я хотела, чтобы мы подошли к витрине с игрушками. Наконец Ройне отошел от своих аппаратов, и мы пошли. Вдруг мы увидели в витрине между стеклами настоящую змею. Она медленно ползла по толстому суку дерева, который лежал на мху. Мы вошли в магазин, там были белые мыши и много красивых рыбешек в аквариумах. Им насыпали еду, у рыбок была видна еда в прозрачных животиках — их маленькие косточки тоже просвечивали. Ройне потянул меня из магазина, сказав, что мама, наверное, уже вернулась с работы и, если она нас не найдет во дворе, нам влетит. Мы выбежали из магазина, нам надо было перебежать трамвайную линию. Мы неслись так, что чуть не попали под трамвай. Нас успела выхватить с путей какая-то тетя, а трамвай громко зазвенел. Когда мы остались одни, Ройне сказал:

— Надо соблюдать правила уличного движения.

ПОЕЗДКА НА УКРАИНУ

Мы вошли в комнату, все были дома: папа, мама, тетя Айно приехала к нам.

На столе лежали две синие с красными кисточками пилотки «испанки». Нам захотелось сразу же их надеть. Но взрослые были очень серьезными, о чем-то тихо говорили и не замечали нас. Мы сели на диван, я услышала, что тетя Айно говорила про тюрьму.