Из другого теста. Книга 2 (СИ)

Они поболтали о религии. Потом о всякой чепухе. И, наконец, дождались появления на берегу двух звероящеров, из породы стабильных, адекватно растущих. Кстати, эти рептилии более всех прочих монстров планеты походили на того, чьё имя носили. Крокодилы медленно ползли по берегу, флегматично перебирая шестью лапами, хотя, вообще-то, бегали довольно резво. Эти подлодки разве что не орали в голос: оседлайте нас беззащитных! И беглецы не пренебрегли их услугами, накинувшись на бедных тварей и синхронно развоплотившись. Крокодилы послушно сползли в воду и всё так же вяло поплыли к другому берегу.

— Кажется, наша фея перестаралась, — придирчиво резюмировала Ракна. — Как бы они не потонули, заснув на полдороге. А как мы переберёмся? Наших дубликов в реке не источат в труху?

— Не источат, — пообещал Анабер, утаскивая их вниз по склону. — Я один фокус знаю.

Этим своим фокусом капитан приложил офонаревшего Нара, как дубиной по блину. Удручённый мандарин никак не мог поверить в жуткие страсти: переехать через реку на загривке медведя! У того шкура и так сродни ультракевлару — самые крутые клыки вязнут. А стоит медведю раздуться, так его можно в космос запускать без скафандра. Берры утверждали, что единственный способ завалить этих титанов местной фауны, добраться до ушей или глазниц. У бубновых это иногда получается, а остальным слабо. Очень практичные в употреблении машины.

Первой на нечеловеческий эксперимент отважилась Дубль-Ра. Шашни Ракны с Ойбером наложили свой отпечаток на взаимоотношения их машин. Неравного брака, понятно, там и теоретически не дождаться, однако мандаринка прониклась доверием к Дубль-О. Сдувшись до размеров своего пилота, Дубль-Ра осторожно вскарабкалась на спину присевшего медведя. Легла на пузо, раскинув ноги и плаксиво закудахтала. Ракна, сидя в кабине, разливалась слащавыми трелями, заваливая машину грудами комплиментов. Дубль-О поднялся и очень деликатно начал прибавлять в весе. В конце процедуры мандаринка напоминала древесный гриб, присосавшийся к могучему стволу.

Подобрав собственного пилота, медведь вступил в воду, напоминая океанский лайнер, который запустили в сельский пруд. Он в два счёта форсировал реку, держа хвосты над водой. Выбрался на берег и затопотал, будто капризный ребёнок. С его лап посыпались змее-ящерки, так неосмотрительно сменившие лапы на плавники — домой им теперь не удрать. Дубль-О буквально на цыпочках прокрался в сторонку, боясь подавить этих пиявок, и пошёл обратный процесс: он сдувался, мандаринка распухала. Оказавшись на земле, она позабыла обо всём на свете — бросилась клевать копошащихся в песке недоумков, позарившихся на несъедобную добычу.

Вывесив из пасти слюни, Шах потребовала немедля доставить её к деликатесам. И на Дубль-Пата запрыгнула лихой амазонкой — ещё и погоняла его засранка. Нар, в конце концов, прищемил хвост мужской гордости, польщённый предложением прокатиться от самого Дубль-Ана. И сидел на его спине важный, как домашний кот, прознавший, что он в родстве со львами.

Глава 17

Глава 17

Ханс и Галя угомонились только к полуночи — страхом их подзарядило, будь здоров. Наруга уже прикидывала, как бы их притормозить, как Нар заметил ползущую по стволу величавого кедра человеческую фигурку. Они остановились, привычно фиксируя вокруг себя членов загонной команды. А попутно и будущий обед. Команда в наличии, а вот обед она распугала своим представительным составом. Беглецы прочно обосновались на дереве, и Анабер дал добро на вахтовую охоту. Ночь прошла спокойно. Гуго с Ойбером приготовили наводчикам завтрак: незаметно подкинули к дереву убитую змею, когда те спускались вниз. А потом загонщики ударили в литавры, знаменуя продолжение концерта. Галя с Хансом дунули дальше, добросовестно спасая шкуры.

День пролетел незаметно в штатном режиме бесполезной с виду погони. Беглецы заметно приободрились, уверовав в удачу. Эта вера во все времена являла собой мощнейший наркотик для головорезов и проходимцев всех мастей. Такой фактор, как случайность — чистое совпадение независимых от них процессов и событий — их одухотворённые жаждой наживы мозги в упор не признавали. Чем собственноручно совали в руки противников оружие против себя. Да и скорость достижения собственного провала поддерживали на высочайшем уровне. Анабер положил на путь к северной котловине не менее пяти суток — наводчики добрались до её предместий к вечеру четвёртых.

Правда, не сразу поняли, что это и есть оно самое. Пришлось сооружать целую боевую операцию, загоняя придурков на крутой — по сравнению с прочими двумя — нехоженый перевал. Благо, склоны всех трёх котловин не предполагали беспрепятственного передвижения в любом другом направлении. Ханс несколько раз пытался нащупать пути в сторону от перевала — чуть не переломал кости скотина. В конце концов, он смирился и вскарабкался на вершину. Жаль, что снизу не полюбоваться его рожей при виде знакомого озера и преобразователя — на остальное, впрочем, тоже. Даже луна не помогала разглядеть беглецов, когда те поднялись достаточно высоко.