Из другого теста (СИ)

— Тогда я уйду в того, кто хочет меня сожрать. Хотя это здорово неприятно. На это можно решиться лишь в крайнем случае. Тут главное, успеть выскочить, прежде чем твой дубль вернётся и порвёт этого недоумка.

— Что, из кусков приходится вылазить по частям? — дурашливо округлила глаза Ракна.

— Из кусков не выйти, — чуть равнодушно объявил Ойбер. — Ну, если это уже практически гуляш.

— Бывало? — не смогла удержаться от вопроса Наруга.

— Однажды, — хмуро бросил Гетбер. — И мы научились не повторять этой ошибки.

— А где все? — профессионально увильнула от тяжёлой темы Ракна. — То стадами за нами носились, а то будто повымерли.

— Они здесь, — возразила Шатхия, стреляя глазами по сторонам. — Я их чую.

Наруга попыталась напрячь слух, зрение, и потянула носом воздух. Никакого прибавления с этой стороны не заметила: органы чувств работали в прежнем режиме. Зато самоуглубление позволило заметить кое-что внутри: там еле ощутимо свербило. Так зудит комар над ухом: вроде и мелочь, но ведь умеет заставить о себе думать зараза. Наруга вслушивалась в это ровное зудение, стараясь понять его природу. Но тут внезапно в его тональности что-то изменилось. Звук окреп и полез наверх в писклявом усилии. Она поморщилась и медленно повернула голову направо — тонкое сверло кольнуло её прямо в лоб и принялось вкручиваться туда, вызывая не боль, а досаду и опаску. Шатхия повернулась в ту же сторону и недобро сощурилась. Я их тоже чую — поняла Наруга, что с ней происходит. Посмотрела на берров — те никак не прореагировали на сигналы, которые не могли не уловить. Верней, не прореагировали на них, как на опасность, стоящую внимания.

Придётся всё начинать сначала, как когда-то в детстве. Учиться ходить, слушать, смотреть и оценивать для принятия решения. Что ж, времени у них теперь навалом.

— Мы что, так и будем тащиться по этой просеке? — недовольно нахмурилась Ракна. — Тоже мне, знакомство с миром. Давайте залезем в лес.

— Зачем? — машинально брякнула Наруга, вырванная из своих мыслей.

— Погоняем кого-нибудь, — моментально обосновала своё предложение шалопутка. — Или прикончим. Руки так и чешутся кого-то порвать. Это у меня что, берр внутри просыпается?

— Это у тебя прежняя дурь прочухалась, — отмахнулась Наруга. — И лезет наружу.

— А тебе что, неинтересно попробовать развоплотиться и в кого-нибудь залезть? — насмешливо поддела её Ракна. — Ни за что не поверю.

— Интересно, — подумав, признала Наруга.

— И мне, — засверкали глазки хутамки.

Всё уже изменилось. Круто запоздавший к Наруге юношеский задор — что свалился, как снег на голову, в первый час после воскрешения — улетучился. Вернулась суровая рассудочная осторожность зрелой женщины, повзрослевшей слишком рано. Просека была пуста. Да и лес не проявлял прежней активности, но всё уже изменилось. Теперь Наруга не сомневалась, что сама планета притащила её в котловину и перекроила на свой лад. А такие метаморфозы никто не станет производить из одной только прихоти. Или любопытства — его планета удовлетворила, когда поймала в ловушку кадетов с их инструкторами. Теперь она… А что, собственно? Преподнесла своим волосатым детишкам подружек? Она что, надеется на размножение созданных ею мутантов? Мысль диковатая, но отнюдь не такая уж нелепая. На планете Кунитаоши проживают некие Ари, которые рожают и растят детишек, способных залезать в деревья, как в одежду. А местные берры проделывают то же самое с животными.

Наруга нисколько не сомневалась: первая же её попытка залезть в кабину живой машины увенчается успехом. Не факт, что она легко разберётся с её управлением, но эта попытка не будет стоить ей жизни. Слишком долго и трудно валандались с такой вздорной и опасной лабораторной мышью, как она, чтобы прикончить в первом же тестовом прогоне. Слишком упорно и настойчиво — холодно подумала она, окончательно прикончив остатки хорошего настроения.

Щедрая на сюрпризы планета тотчас решила повеселить новообретённую дочурку. Справа послышался нарастающий гвалт — он катился в их сторону и явно не собирался никуда сворачивать. Оба медведя неспешно выдвинулись на правый фланг и развернулись мордами к лесу. Берры хмурились и переглядывались: видать, никак не могли решить, как вдвоём устроить оцепление вокруг трёх девушек. Наруга не успела поинтересоваться, по какому поводу кипишь. Между деревьями замелькали знакомые оранжевые блямбы: пока только две, но кто их знает? Она двинула к Дубль-Гету, проигнорировав неуверенный жест Гетбера: дёрнулся мужик цапнуть её за руку, да не осмелился. Тем лучше. Не придётся сгоряча говорить лишнее — она не собиралась позволять мужикам сооружать над собой колпак. Им дай волю: законсервируют бедную любознательную резвушку, дабы уберечь от чужих зубов — она под тем колпаком мигом протухнет.

Мимо носа просвистел хвост Дубль-О. Не поворачивая головы, медведь покосился на инициативную дуру и глухо рыкнул. Наруга отмахнулась и потопала к морде раздувающегося Дубль-Гета. Тот попытался задвинуть её кончиком хвоста в тылы.