Из двух миров (СИ)

   Бабуля пичкала меня блинами и долго рассказывала про давно умершего деда. А я не помню его, и видела-то только на фотографиях. Зачем мне столько знать про деда? Пётр Игнатьевич был знатный специалист - строил гидроэлектростанции, сам покуролесил и бабулю за собой по всей стране потаскал. Перед смертью сильно горевал. Вода уходит, говорил. Что-то мы, люди, не видим или неправильно делаем. Ледники тают, озёра пересыхают, реки мелеют - пресная вода с поверхности планеты вглубь уходит, сотни, а может уже и десятки лет до большой беды...

   Вот зачем это мне, четырнадцатилетней троечнице знать? Не понимаю. Но в собственное чутьё приучена верить, особенно в опасения доведённые через нужный сон. Это пока единственное, что в жизни не подводило. В течение двух недель я изучила все дедовы книги, хоть как-то связанные с большой водой, и многие другие, что нашла в городской библиотеке. Отыскала, что возможно, в интернете. Даже с профессором одним уважаемым вступила в переписку под видом любознательной студентки. Зато в школе: по географии - трояк, по химии - трояк, по математике едва-едва от двойки убежала. Сестра в один из вечеров всё-таки взъярилась и вставила мне по первое число за тройки, но ничего, зато потом пирогов вкусных напекла.

  ***

   Сегодня пыль не въедлива, коричневая дымка взвивается из-под ног короткими столбиками и быстро рассеивается, оседая снова. Ветерок ещё не горячий, приятный. Пахнет сладкой гнильцой увядающих по осени цирий.

   После прощания с бабулей долго идем молча. Жалко её, но радостное возбуждение от начатого пути неумолимо возвращается ко мне. Сдерживаю, чтобы не расплылись в глупой улыбке губы. И петь хочется, но молчу. Чувствую, у Гая тоже доброе настроение, хотя по выражению его лица этого не поймешь. Хмурый он почти всегда, ну и что, - какой есть. Зато дождался меня. Мог бы ещё три года назад уйти в Градов с Виртой Плешивым, когда им по пятнадцать исполнилось. Не ушёл. А я бы на его месте ушла, и брат, кажется, знает об этом, хотя и не спрашивал никогда.

   Порой мне думается, он вообще бы не уходил из деревни, если бы не я. Вроде и сильный, и умный, лучше многих, а в силу градовичей не верит и думает, что жить вольным садовником в нашей деревне лучше, чем в бронированного градовича-черепаху переродиться.

   "Наивная ты, Латка, пока не поймёшь. Думаешь, море само в землю ушло - естественное старение планеты, бла-бла-бла, ожидаемая биокатастрофа? Я вот уверен, что градовичи помогли. У бронированных гигантов что-то неладное с мозгами делается, им планета совсем другой нужна: без моря, без цирий, да даже без воздуха. Наши вольные поселения, наше право перерождаться для них, что кость в горле, и только на руку, если и мы передохнем. Знаешь ведь, что горцы перерождаться уже разучились, да и нам до градовых пещер с каждым годом всё труднее добраться. Горцы всё меньше огонь-камня добывают. Может, саботируют, а, может, и вправду он тоже с планеты исчезает. Как без чудодейственного огня перерождаться? Явно градовичи темнят, что-то от нас скрывают, защитнички планеты, мать их..."

   "Ну-ну, братик", - думаю, - "пока до Градова не доберёмся и своими глазами не увидим, не поймём, что да как. И не знаю как ты, а меня деревня не зря выбрала", - вспомнила, как дрожью проняло всю, когда селяне практически дружно проголосовали. Теперь я переродиться просто обязана.

   - Привал, - объявляет Гай.

   - Я не устала совсем, - пытаюсь возразить.

   - Пять часов идем. Скоро полдень, и неизвестно, будет ли впереди ещё подходящая тень, сады заканчиваются.

   Я оглядываюсь по сторонам, действительно, высокие трехметровые цирии попадаются совсем редко, и кроны их не столь раскидисты, как у наших, деревенских. И верно, скоро и бесплодных колючек на земле не останется, к скальной пустоши идём, что отделяет земли горцев от пещерного Градова.

   - Есть не буду.

   - И не надо, - легко соглашается Гай. - Доставай стрики и воду найди.

   Прислоняю мешок к жилистому толстому стволу рядом с поклажей брата. Он растянулся уже на походном плаще в тени дерева и, кажется, мгновенно задремал. Всё правильно, в пути надо беречь силы. Стриками я лучше владею, а ночью Гаю бодрствовать, меня охранять надо.

   Зажимаю должным образом меж пальцев изогнутые прутки стриков и медленно обхожу дерево. Чего далеко ходить, соседняя цирия достаточно большая и старая - должна быть под ней близко вода. Иду по бугоркам выступающих на поверхность корней. Три метра, пять, десять... Нет, не то, перехожу к следующей. Вот она, хорошая, сильная цирия. Так и есть, заплясали стрики. Оглядываюсь на брата, но его не видно за деревьями, да и нет сонному дела до моей маленькой победы. Уверена, что и спасибо не скажет когда проснется, ну и ладно, у меня все равно радостно на душе. Нашла воду, сейчас отрою, накрою тенью, пусть отстоится. Опускаюсь на корточки, походным маленьким топориком разгребаю пыль и песок в том месте где корень уходит вглубь. Шуршу себе тихонечко и радуюсь.

   - Мм... - не успеваю вскрикнуть, мычу беспомощно.