Из Фейсбука с любовью (Хроника протекших событий)

— Свою первую книгу я написал в 68 лет. На мультипликацию деньги давать перестали, жить стало скучно. Вот я и подумал: а почему бы и нет? И написал книжку. Пришел в издательство АСТ к своему детскому редактору, с которым мы работали еще над моими детскими сказками, и говорю: "А взрослая редакция у вас есть?" И он привел меня к другому редактору, который с порога спросил: "А вы папа Димы Липскерова? Так мы же его издаем!" Почитал меня — и понеслось. Теперь издают каждый год. Многие читатели, точнее, читательницы, клеймят меня за использование ненормативной лексики, за тупой, блеклый и унылый язык: "не хочу читать о похождениях тупого похотливого алкаша", "он же бездарность" и все такое прочее. Негативных рецензий масса, но мне на них, если честно, начихать. Юные девицы лет 30 — это не моя "группа крови". Моя "группа крови" — это взрослые читающие люди от 40 и старше, интеллигенция. Меня очень любит русскоязычная публика в Одессе, Киеве, Израиле, Сан-Франциско. Евреи — в особенности. Главный герой моих книг — еврей, но еврей не классический, а такой… полный разгильдяй. И алкаш, разумеется. Как я.

— Как вы?

— Да. Я алкоголик, и не скрываю этого. Алкоголь — это составная часть моей жизни. То, как я мыслю, что я думаю — все родом оттуда. Обожаю перечитывать Ирвина Уэлша, человека, целиком вышедшего из наркотиков, как и все поколение битников. Как, впрочем, и весь рок-н-ролл: не было ни одного рок-н-ролльщика, который начинал без алкоголя и наркотиков. Те, кто выжил, со временем завязали — ведь вход в другой мир им был уже известен, и они могли пользоваться им без помощи допинга. Так произошло и со мной: я не пью уже почти восемь лет. Как говорится, дошел до ручки… Об этом рассказывается в моей первой книге, которая называется "Белая горячка". Там ни у одного героя нет имени, только облики: Мэн, Жена, Собака, Психиатр. В других моих книгах главным героем является Михаил Федорович Липскеров — вроде я сам, но везде разный. Все, что накопилось у меня за длинную веселую и лихую жизнь, я выплеснул в книгах. Мультипликация — уже не то… Из всех своих мультфильмов я доволен только одним: 20-минутным фильмом о героях балагана "Что-то там под маской". Писателем я себя не считаю. Писатели должны соблюдать законы, а я их не соблюдаю.

— Удобная позиция…

— Очень! Завязки-развязки, законы драматургии, логика — меня это все не колышет. Хотите — принимайте, не хотите — идите к черту! Никому себя не навязываю, кроме того, обо всем предупреждаю еще в предисловии книги. Я ерничаю — над собой, над читателем. В одной из книг я обозвал себя "автором душевной и внутренней помойки" и "апологетом порнографии духа и тела". Я откровенно позиционирую себя как автора "треша" (низовой культуры), но — смешанной с культурой высокой. Именно этот симбиоз дает ощущение как смеха, так и плача. Все — как у евреев. Если бы евреи не смеялись, они бы не выжили. В 60-х годах на меня произвел огромное впечатление роман перуанского писателя Мигеля Сильвы "Когда хочется плакать, не плачу". Как бы тяжело ни было в жизни — всегда лучше смеяться. В моей книге "Черный квадрат" главный герой, еврей, говорит на развалинах колымских лагерей: "Мойше, не надо плакать между людей. Смейся — и люди буду смеяться вслед за тобой". В "Белой горячке" проблема алкоголизма, кстати, напрямую связана с еврейством.

— Вы видите в этом какую-то взаимосвязь?

— Конечно. Знаете, кем я мечтал быть в детстве? Русским! Я вырос в послевоенное время. Когда в стране началась борьба с космополитами, я был уже большим мальчиком, учился в третьем классе. Были у меня такие друзья-евреи, которых бытовой антисемитизм не затронул — вот так сложились обстоятельства. По мне он прошелся сполна. И по Юре Норштейну тоже. Чтобы тебя уважали, а не гнобили, как "слабого абрашку", надо было себя как-то поставить. А как это можно было сделать? Выпивка, драки и девки — и тогда ты свой. Но теряешь при этом свободу. Перестаешь быть человеком и становишься рабом, унижаешь себя в глазах Б-га. Он дал тебе свободу, а ты сам, своими руками себя ее лишаешь. Вот вам и связь.