Из глубин

— Один из законов мерфологии, — пояснил я. — Мне о нем отец рассказал, когда я в детстве попытался объяснить ему природу какого-то явления… уже не помню, грома, что ли… короче, звучит он так: великая трагедия науки — уничтожение прекрасной гипотезы безобразным фактом.

Рассмеялись все, включая меня самого: девушки весело и заразительно, я с едва заметной горечью — все-таки моя гипотеза накрылась известным местом. Даже проф усмехнулся.

— Не расстраивайтесь, Анте! — подбодрила меня Франсин, отсмеявшись. Настроение у нее явно улучшилось — вот что значит вовремя разрядить обстановку. — Ну, не получилось алкагест открыть. Но ведь какая-то аномалия есть. И исследовать ее не менее интересно, чем легендарный алхимический компонент.

— А еще это жизненно необходимо, — против воли поддержала Тинка женщину. — Кто знает, вдруг они все чаще начнут появляться. И что тогда? Ведь жертвы будут… профессор, а вы что молчите?

— Я не знаю, что и думать, — признался тот. — С одной стороны, все ваши рассказы отдают бредом и явно антинаучны. С другой — потенциальная угроза жизни и здоровью людей… мне нужно подумать. Хотя о чем тут думать? Это дело вне нашей компетенции, необходимо привлечь специалистов из Службы мониторинга моря. И пусть они думают. Если вообще поверят.

— Что ж, профессор, это идеальный выход. Только учтите, что это проблема более научная, нежели прикладная. И на Службу мониторинга или патруль спихнуть ее не получится, — слегка надавил на психику я. — Вернее, поначалу очень даже получится, но все равно в конце концов они придут к нам. Или не к нам, а к кому-то еще в Университете. Вот только мы к проблеме ближе всех. Так зачем нам делиться славой?

— Славой, — буркнул проф. — Мечты, как вы прекрасны. Скорее тут с жизнью можно расстаться. Если все это хотя бы на одну десятую правда, то ни о какой самодеятельности не может быть и речи! С нас всех головы поснимают за нарушение техники безопасности. Так что забудьте, оба! Если кто-то и примет участие в подобной авантюре, то люди более опытные, пожившие… ох уж этот юношеский максимализм!.. Все, пойдемте, доктору Моро нужно отдыхать, мы ее утомили.

А вот тут лучше не спорить. Если проф посчитал, что пора разговор закруглять, значит пора. Ему ничего не стоит дока Росси позвать, и уж та-то точно нас взашей выгонит. Уж лучше мы сами, добровольно, без потери достоинства, так сказать…

— Ну и что ты об этом думаешь? — поинтересовался я, оставшись с Тинкой наедине.

Профессор с присущей ему деликатностью не стал нас обременять своим присутствием и ушел в лабораторию, а мы неспешно побрели к бассейну Люченте — подходило время утреннего кормления, а синьорина Монтанари старалась по возможности эту забаву не пропускать.

— Не знаю… странно это все.

— Что именно? Растворившийся в воде экраноплан?

— Не только. Что она делала в том проливе? И почему одна? Не верю я этой… как она на тебя смотрела!

— Тин, ты ревнуешь?! — поразился я.

— Вот еще! Очень надо!

Офигеть. Угадал. Вот и разбери этих баб… только что чуть ли не в любви признавалась, фанаткой себя называла, и вот уже загрызть готова. Надо что-то делать, как-то отвлечь. Да хотя бы подколоть.

— Только не говори, что она шпионка.

Альбертина посмотрела на меня, как на умалишенного, а потом глубоко задумалась.

— Эй, я пошутил! Ты чего?!

— А я не шучу! — нахмурилась девушка. — Этих, с Новой Гренады, у нас много развелось. Летят, как пчелы на мед! И чего у себя не сидят?!

Это она верно заметила. И про мед, и про пчел — здоровенных, но, к счастью, не кусачих. А вообще здесь все земное крупнее своих прототипов, из-за пониженной силы тяжести, надо полагать. Таких больших апельсинов, например, я в жизни не видел. А какие здесь злаки! Вот только растут не очень охотно, привередливы к климату и почве. Зато цитрусам раздолье.