Из глубин

– Нет, это та сторона, которую ты, в отличие от других, можешь видеть уже сейчас.

Стас задумался.

– Та сторона – это мир мертвых?

– Это сказал ты, не я, – еще одна едва уловимая улыбка на бледных губах мертвеца. – У тебя есть особые способности, Стас. Они были и раньше, но раньше не было необходимости их развивать.

– А теперь?

– Теперь такая необходимость появилась. Нужно только научиться управлять своей уникальностью. И ты уже учишься.

Стас тряхнул головой. Он не понимал.

– Приступы – моя уникальность?

– На самом деле теперь это не приступы, Стас. Это уже другое. Это твое особоезрение, особыйслух, особыечувства, с которыми ты просто не очень хорошо освоился и к которым не до конца привык. Но уже скоро.

– Скоро что?

– Скоро освоишься и скоро привыкнешь.

«Бум-м!» – колотушка Колдуна ударила в бубен.

«Бум-м-м!» – отозвался гулкий удар. Снаружи, в запертый люк.

Стас невольно повернулся на звук.

Интересненький эффект! Эхо от бубна не покатилось по коридору, а садануло из ДУК-камеры.

«Так вот что стучалось там, – промелькнуло озарение. – Эхо от бубна, в который бьют здесь».

Стас повернулся к Илье. И никого не увидел.

* * *

Он невесело усмехнулся. Хорошо быть призраком: появляешься, где хочешь и когда хочешь. И когда хочешь – исчезаешь. Очень удобно.

Или Колдун – это все-таки не призрак, а банальный глюк?

Стас снова посмотрел на люк ДУК-камеры.

Так, а это что такое? Еще одна галлюцинация?

На поверхности люка проступили очертания ладони. Одной. Потом второй. Будто кто-то снаружи продавил и раздвинул металл…

Может, кто-то все-таки ломится в субтеррину из подземных глубин? «Из глубин, из глубин, из глубин», – тревожно билось в голове.

И может, это вовсе не Колдун?

Следы от рук втянули металл в себя. Превратились в четкие отпечатки на надписи «Не прислоняться». При этом следы закрыли, порвали и стерли «не» и «ся». Осталось «прислонять».

К чему бы это?

«Руки», – снова послышался голос Колдуна и – снова в голове. Стас огляделся. Да, только в голове. Рядом с ним Ильи не было. Но голос явно принадлежал Илье. Стас успокоился.

«Прислони руки, Станислав».

Ладно. Стас шагнул к люку. Теперь страха не было вообще. Было любопытство и ощущение важности… нужности, неотвратимой необходимости происходящего.

Его ладони легли на контуры чужих. Совпали идеально. Настолько идеально, что…

«Мои, что ли?» – снова пробудилась тревога.

На какой-то миг металл показался Стасу податливым, как влажная глина. Нет, не показался – он стал таким. Стас надавил, и теперь уже не чужие руки, а его собственные глубоко отпечатались на люке по обе стороны от «прислонять».

«Теперь вы вместе, – объявил Илья. – Вместе с этой лодкой».

Стас попытался оторвать руки. Сразу не получилось: на какое-то время он словно прирос к надписи «прислонять» и стал живой частью мертвой субтеррины. Хотя такой ли уж мертвой на самом деле?

« Смотри, слушай, чувствуй», – снова прозвучал в голове голос Колдуна.

И Стас увидел…

Взгляд как рентген проник сквозь закрытый люк с отпечатавшимися ладонями. Все вдруг стало видно, как через чисто вымытое стекло. Широкий ствол ДУК-камеры. И то, что за камерой. Сложная механическая и электронная начинка между внутренними и внешними стенками «Боевого крота». Выворачиваемые буром и выдавливаемые шнеком пласты рыхлой измельченной породы. И не тронутая еще порода. И что за ней. Удивительно, но чтобы видеть всё это, даже не требовалось света. Взгляд Стаса сам был как свет.

Услышал…

Шипение и визг буровых головок. Монотонную унылую песнь вращающегося шнека. Грохот и лязг лап-домкратов, толкающих машину вперед. Скрежет движущегося под землей металла о размолотую щебенку, и треск взламываемой скалы.

Почувствовал…

Тяжесть земли, наваливающуюся со всех сторон. Мощный напор и скорость подземной машины, пробивающейся сквозь грунт. Яростное кипение пузырящейся буровой смеси, выплескивающейся под давлением из узких сопел. Растекающуюся по шнеку влагу. Трение титановой обшивки о стенки прорытого туннеля, который обваливался за кормой сразу же, как только субтеррина уходила дальше.

Это были особыезрение, слух и чувства. Особые– именно так говорил Колдун.

Стас отлепил, наконец, руки от люка. В металле так и остались отпечатки его ладоней. Определенно – его, Стаса. Но, даже оторвавшись от люка, он не утратил только что обретенной связи с субтерриной. Спокойно и буднично пришло осознание того факта, что ему уже не обязательно подпирать запертый люк, чтобы видеть, слышать и чувствовать подземную лодку. Стас мог делать это по своему желанию когда угодно и в любой точке «Боевого крота». Нужно было только сосредоточиться, открыть особыеглаза и уши, которых нет у других, и открыться самому.

Вот, значит, во что переродилась его ущербность. Вот чем стали его приступы…