Из глубин

Потом выяснилось, что руки сами были пальцами огромной и такой же черной пятипалой лапищи, поднимающейся из-под земли. Рука шевелила пальцами, и на конце каждого пальца, там, где у человека растет ноготь, а у хищной твари — коготь, тоже двигались пальцы и сжималась-разжималась ладонь.

Руки-пальцы… пальцы-руки… Пятерни вместо ногтей… И все это, казалось, состояло не из плоти, а из плотного мрака.

Стас почувствовал, как вставшие дыбом волосы снова скребут противогазную резину.

— Что это? — прохрипел Стас. Противогаз искажал голос до неузнаваемости.

Но Колдун понял вопрос.

— Подземное капище, — ответил Илья. — Оно далеко, но сюда дотянуться сумело.

Капище? Это рука древнего капища? И это нужно понимать дословно?

— И что оно здесь ищет, — голос Стаса задрожал.

— Души, — прозвучал ответ. — Или тела. Пищу или забаву.

Чудовищная лапа с пальцами-руками поднялась из пролома до запястья. Потянулась к Стасу. А ведь если такая схватит — не вырвешься.

Проклятая черная рука! Ужас, который она вызывала, был особого рода. Какой-то первобытный, глубинный, от которого немеет и холодеет нутро. Стас вспомнил, как «аидовская» детвора пугала друг друга страшилками перед сном. Особое место в детском фольклоре занимала черная рука мутанта. Но вряд ли кто-то из рассказчиков имел в виду ТАКУЮ руку. Если бы речь шла о ней, дети просто не смогли бы спать. Никогда.

Стас не выдержал — дал очередь из автомата. Пули, попавшие в черную ладонь и пальцы-руки, выплеснули облачко густого мрака, но сами сгинули бесследно. И, увы, безрезультатно. Те пули, что пролетели мимо цели, выбили кирпичную крошку из кладки.

Взвизгнули рикошеты. Что-то просвистело над ухом. Сзади раздался звон и гулкий хлопок. «Бум!» — отразилось эхо от стен.

«Гроб!» — промелькнула мысль.

И сразу же — «Бум-м! Бум-м!» — раздались удары бубна.

Обернувшись, Стас увидел, как с постамента на пол сыплются куски толстого стекла. Купеческая дочь и несостоявшаяся невеста лежала уже без защитной колбы. А среди стеклянных осколков, приплясывая, стучал в бубен Колдун.

Рука капища отдернулась, втянулась обратно в пролом, но не исчезла совсем. Осталась там, бесшумно шевеля жуткими пятипалыми пальцами и выжидая. Видимо, удары бубна в некоторых случаях действуют эффективнее, чем автоматная очередь.

— Идем, — голос Колдуна прозвучал напряженно и сдавленно, словно чудовищная лапа уже схватила его за горло. — ЭТО я долго не удержу.

Словно в подтверждение его слов, из пролома поднялся палец-рука. Указательный. Указательная… Поманил-поманила к себе. Ладонь на конце «пальца» тоже изобразила призывный жест. Безумно захотелось пойти на этот безмолвный зов. Стас почувствовал, как незримая сила влечет его к пролому, и уже поднял ногу, чтобы сделать шаг.

«Бум-м!» Очередной удар бубна над самым ухом привел его в чувство. Наваждение рассеялась, оставив лишь боль и тяжесть в голове.

— Не смотри туда! — велел Колдун.

Как будто это легко. Стас с трудом отвел глаза. Будто оторвал.

— Нам в другую сторону. — Илья указал колотушкой на дверь склепа.

Дверь была недалеко. Рядом совсем она была, эта дверь, но чтобы до нее добраться, нужно сначала пройти мимо мертвячки, лежавшей над грудой битого стекла.

«Бум-м! Бум-м! Бум-м!» — снова стучал бубен.

Под ногами хрустело и звякало. Крупные тяжелые осколки гроба-колбы мешали идти. Стас покосился на покойницу.

Невероятно! Плоть и одежда, лишившиеся стеклянной защиты, разлагалась буквально на глазах. Кожа иссыхала. Миловидное лицо девушки покрывали быстро разрастающиеся пятна тлена. Тускнели краски сарафанчика, кофты и высокого кокошника. С порвавшейся нити посыпались крупные жемчужины.

Но разве может все происходить так быстро? Здесь, наверное, может.

«Какая красота портится!» — пронеслась еще одна не совсем уместная в данной ситуации мысль.

А в следующий миг Стас понял, что не только он смотрит на покойницу. Она — тоже. Смотрит!

Стас вздрогнул. Кровь в жилах превратилась в лед.

Да, купеческая дочь смотрела на него. И улыбалась ему. Глаза открыты. Рот растянут. Губы шевелятся, словно силясь что-то сказать. Из уголков глаз и рта что-то сочится.

Страшно! До чего же это страшно! И вдвойне страшно от того, что в ТАКОЙ ужас превратилась ТАКАЯ красота!

«Бум-м! Бум-м!»

— Дождалась невеста жениха, — словно сквозь вату послышался голос Колдуна.

«Так это я? — Стас оцепенел от ужаса. — Я, что ли, жених?! Не хочу!»

— Тогда иди, Станислав, не стой. Вынести тебя я не смогу. До двери ты должен дойти сам.

«Бум-м!»

Дойти? Как дойти? Его ноги словно приросли к полу.

А мертвячка уже поднималась с гробового постамента и вставала перед ним. От истлевающего наряда отваливались клочья ткани, открывая разлагающееся синюшное тело.

Дрожащими руками Стас направил на нее автомат. С трудом вдавил спусковой крючок.

В склепе громыхнула еще одна короткая очередь. Три пули прошли сквозь купеческую дочь. Три маленькие дырочки на полуистлевшей кофточке — вот и весь результат.

Глупо. Пули таких не берут.