Из грязи и золота (СИ)

— Да ты сама все поняла! Ну и хрен с тобой — я приехал в Средний Эддаберг, и у меня изъяли формулу лекарства, которое давал тебе Леопольд. Не разрешили передать тебе и самому пользоваться. Сказали, что оно накапливается в организме и в сочетании с большинством бытовых эйфоринов становится токсичным. Леопольд этого не знал, потому что пользовался устаревшими исследованиями. А потом заболел, когда я уже… когда его уволили. И мы никогда не узнаем, от чего — от твоих лекарств, которые он на себе пробовал, от старости, истощения или всего сразу. Довольна?!

— Почему он мне не сказал? — тихо спросила она.

Рихард сделал глубокий вдох. Человек бы понял и не стал бы задавать таких вопросов.

Рихард вот понял. И лишний раз порадовался, какая у него была замечательная работа, какая чудесная жизнь, которую он прожил, никого не любя и не спасая. И не стоило начинать.

— Ему пришлось решать, поделиться с тобой подозрениями и сказать, чтобы ты перестала принимать лекарства, оставив тебя с твоим безумием, от которого тебе уже ничего не поможет, или молчать, надеясь, что ты… ну, не умрешь. От этого. Может, ты и правда прожила бы еще лет десять-двадцать, а может спилась бы раньше, у тебя же был совершенно асоциальный образ жизни, сигарета на завтрак и виски на обед и ужин, еще и с химикатами вечно возилась…

Он замолчал и махнул рукой.

— Поэтому Леопольд не хотел, чтобы я его нашла, — сказала Марш и подняла руки. Рассматривала нарисованный песок, прилипший к прозрачным ладоням.

— Ну ты же никогда не умела вовремя заткнуться, — бросил Рихард. — Ну, довольна? Теперь что? Обрастешь педипальпами и будешь жалом на всех трясти?

Марш покачала головой.

— Знаешь, я так… давилась благодарностью Леопольду, потому что он был хорошим человеком, влюбилась… пусть будет «влюбилась» в Клавдия, потому что он добрый, и у него такая… непривычная доброта… а это все, оказывается, такая херня… Ну, кто скажет Клавдию?

Рихард обернулся к Айзеку за мгновение до того, как это сделала Марш.

— Не буду, — мотнул головой Айзек.

Рихард хотел напомнить ему о конвенте, который он может купить в любой момент, но Марш, кажется, понравился метод Клавдия.

— Тогда Гершелл тебе колено прострелит.

— Не прострелю, — мгновенно отказался он. — Мне нечем, у меня привычная доброта, и я убежденный гуманист. У меня отметка в профиле есть.

— Просто иди и выпусти Клавдия, — посоветовала Марш. — Он уже реализовал накопленный негатив и должен был пройти стадию гнева.

Айзек ушел, что-то бормоча, а Марш смотрела ему вслед и перечисляла репорты, которые отправила бы при жизни. Потом замолчала и стала смотреть в небо.

Рихард тоже молчал, пропуская песок между пальцев. Нужно встать и идти к причалу, пока Клавдий не приперся и снова не заставил его думать, как вернуть свою полоумную дочь.

— О чем она подумала бы, узнав про Леопольда? — наконец спросил он. И никуда не пошел.

— Не знаю, — безмятежно ответила Арто. — А мне все равно. Я знаю, как найти термы.

— Я тоже знаю, — Рихард отряхнул ладони, уперся затылком в стену и закрыл глаза.

Спустя минуту раздались шуршаще-шаркающие шаги. Кто-то тяжело опустился на песок рядом с Рихардом. Запахло свежей кровью и амбровым одеколоном.

— Орра запрещала вам физические нагрузки, — с упреком сказал Рихард.

— Это было легко, — равнодушно ответил Клавдий. — Айзек мне все рассказал.

— И где он?

— Курит, — пожал плечами Клавдий. — Вам вернуть топор?

— Обойдусь, — поморщился Рихард.

— Зря отказываетесь. У вас очень хороший топор.

Рихард наконец посмотрел на него и тут же отвел взгляд. У Клавдия в волосах застряло что-то, к чему он предпочел бы не приглядываться.

— Как он вообще к вам попал?

— Под койкой лежал. Подбросила, когда я на перевязку выходил. Вы, Гершелл, сказали, что она будет в городе.

— Вообще-то мы с ней обо всем договорились. У вас не самая послушная и последовательная дочь.

— Значит, знает Айзек.

— Нет, — покачал головой Рихард. — Нет. Айзек не стал бы так подставляться, у меня его конвент. И я проводил допрос с анализаторами убежденности, и он отвечал честно. Айзек лоялен, просто хочет нашей смерти.

Клавдий поморщился и отвернулся. Если бы Тамара делала, что ей говорят — ничего бы не случилось. И ни один из тех, кто сидел сейчас на залитом солнечным жаром песке не был тем человеком, которого она могла бы послушаться.

— Ну, кто скажет? — спросила Марш. Она на Клавдия не смотрела.

— Подожди, пусть хоть умоется…

— Аве, Дафна, — сказал Клавдий.

Она появилась рядом с Марш, почему-то подключившись к транслятору Рихарда. Они молча смотрели друг на друга, только браслеты Дафны потрескивали электрическими разрядами.

— Если бы я отказалась убивать Колдера — ты бы помогла? — наконец спросила Марш. Рихард только закатил глаза.

Марш жила, чтобы упускать возможности поступать правильно. Арто просто продолжала ее дело.

Дафна по-прежнему молча пожала плечами.

— Я за тебя твою работу сделала, дрянь, — процедила Марш. — Давай делать вид, что я убийца. Я вообще-то собрала доказательства и отправила репорт. Я отправила — ты приняла, сука ты лицемерная!