Из грязи и золота (СИ)

— Я же говорила — я все знаю, — глухо сказала Дафна. Опустилась на песок и подняла лицо к небу. — Я все про вас знаю. Вижу все, что вы скрываете, а что не вижу, о том… догадываюсь. Ты, Клавдий, только что убил человека — ты ведь не раскаиваешься?

— Тамара никого не убивала, — ответил он. — Если хочешь — я в пустыне останусь.

— Вам всем надо там остаться, — вздохнула Дафна. — Каждый из вас должен. Знаешь, Клавдий… вы все так мне надоели. У вас же все есть. Я же все сделала, как надо. А стоит отвернуться… к чему это я… идите-ка нахрен, Клавдий.

И она исчезла. Датчики на браслетах горели услужливыми зелеными сигналами готового к работе помощника.

Рихард почувствовал, как разгораются забытые воодушевление и азарт. Пожалуй, это стоило всех антикварных ковриков — вряд ли кто-то еще может похвастаться тем, что видел, как индивидуальный помощник с прототипом из всепрощающей матери, кого-то послал.

— Что теперь будем делать? — спросил он.

Клавдий поднял на него тяжелый черный взгляд и тут же снова опустил глаза. Рихарду было жалко на него смотреть. Только человек реализовал накопленный негатив, и вот опять сидит весь белый и с нервным тиком, который маска скрыть не может.

Марш сидела, уставившись в песок и глаза вспыхивали то алым, то синим.

— Я попробую поработать с костью. Может, еще удастся получить доступ к бортовому компьютеру вездехода… — начал Клавдий.

— Я нашла запись с уцелевшей камеры, — перебила его Марш. — Тамара уехала сама.

Клавдий медленно опустил голову и погрузил дрожащие руки в раскаленный песок.

…

Солнце стало белой прорехой в дрожащем мареве неба, но Тамара не закрывала глаза. И не пыталась прятать лицо — пусть сожжет. Если папа ее не найдет, она будет мертвой, как мама. А если найдет — может, она успеет получить ожог достаточной степени, чтобы стать калекой, как папа.

Лучше бы, конечно, он ее не нашел.

Она собиралась плыть в город с Айзеком, как обещала. Собиралась врать, что с нее насильно сняли браслет, как научил Рихард Гершелл. Представляла, что случится с папой, если она снова пропадет. И все равно она угнала вездеход только для того чтобы сейчас валяться в его тени посреди рыжего песка и мечтать, как солнце ее убьет.

Тамара слышала, что предложил Рихард. Слышала, что папа согласился.

Сначала она обрадовалась — у Рихарда все ладно выходило, с цифрами и графиками, голос у него уверенный был. Обещал папе, что они заработают рейтинги, что Тамаре скоро разрешат жить с папой. А потом Рихард сказал, что если папа сделает операцию, когда появятся деньги, то все будет зря. Что в ближайшие годы ему придется ходить в маске, а потом он может делать что угодно. Но когда шрамы зарубцуются, можно будет только установить несколько протезов. И папа согласился, почти сразу согласился, и все подписал, Тамара видела — по-настоящему, биометрической подписью.

А зачем он это сделал?

Чтобы ее вернуть.

Очень ему надо было. Тамара никому не говорила, даже Марш — она бы и не поняла — но ведь она ушла вместе с мамой. Она любила папу, но не представляла, как они будут вдвоем жить. Он же такой отрешенный, занят постоянно. Улыбался редко, Тамара даже злилась когда-то.

Теперь и не улыбнется. Теперь ему нельзя маску при людях снимать, теперь ему больно будет улыбаться. Теперь папа только цедит, цедит слова в модулятор, а иногда устает и пишет. Пальцы у него нервные, дрожат. Это словами папа говорит, что ему не больно, а пальцы не обманешь.

Она всхлипнула и наотмашь ударила ладонью по песку. Потом еще и еще. Раскаленные песчинки прилипали к лицу.

Нельзя возвращаться.

Тамара с трудом поднялась, села за руль и закрыла дверь вездехода. Кондиционер насмешливо выплевывал редкие сгустки холодного воздуха. Она поморщилась и прижалась лбом к рулю.

Вести оказалось нетрудно, не сложнее, чем в конвентах-тренажерах, но ехать приходилось медленно — Тамара боялась взрывчатки. Откуда она под песком — след забытой истории, все еще кусающий вездеходы за хвосты и обгладывающий лица тех, кто уходит за границы городов?

Тамара знала, куда едет. Ей Грейс помогла. Даже достала старый навигатор, который работал без сети.

Грейс ее не любила. Ненавидела, пожалуй. Кричала, что без Тамары, «ее папаши и суки этой одноглазой» у них все было хорошо. А еще Грейс боялась Поля. Она так и не сказала, какую услугу отрабатывала на платформах, только сказала, что раз в неделю уплывает выше по течению и выливает в реку кувшин воды. Будто это что-то значило.

Тамара рассказала Грейс, как снять браслет. Грейс украла для Тамары ключ, над которым работал папа, а еще помогла загрузить карту в навигатор. Запас воды и концентратов Тамара украла сама.

Хватит ли топлива? Она не знала. Карта и график расхода говорили, что хватит, но вездеход был старый и почти без компьютеров, что он без компьютера мог про себя знать?

Если долго ехать вдоль реки, можно добраться до Нижней Альтафы. Там она расскажет сказку, которой научил Рихард Гершелл, получит новый браслет и стартовый рейтинг. Потом поедет в Младший Эддаберг.

— Аве, Аби, — тихо сказала она, привыкая к новому имени. Конечно, никто не отозвался.